I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
Получаю сообщение в Фейсбуке: бывшая ученица, третьекурсница Оксфорда, в супермаркете в Перми ищет говяжий бульон в кубиках и не может найти, паникует, что забыла слова, но, оказывается, действительно просто нет. В том же Фейсбуке ещё одна девочка постарше, уже теперь не просто лингвист, а юрист со знанием русского языка (фирма взяла на работу за русский и оплатила дополнительное юридическое образование!), отправляется путешествовать - сначала тоже в Россию, потом куда-то ещё много-много стран. В рабочем почтовом ящике оживлённая переписка с выпускницей ещё более давнего года - во вторник она придёт к нам на утреннее общешкольное собрание рассказывать про свои увлекательные взаимоотношения с русским языком: когда-то я возила её в Питер и показывала в Эрмитаже портрет дальнего родственника - Барклая-де-Толли, а сейчас она работает в лондонской фирме, которая страхует произведения искусства для музеев и частных коллекций, занимается российскими клиентами, регулярно ездит туда-сюда. А в школе маленькая и очень серьёзная восьмиклассница (13 лет) сообщает мне, что уже заранее решила, что будет в следующем году изучать русский, потому что хочет читать Толстого в оригинале... Это всё, прямо скажем, утешает перед лицом армий Мордора. Не, серьезно утешает. "Пока живы растаманы из глубинки, Вавилону не устоять."
А дома запросто можно вообще забыть о существовании мира вокруг, за пределами тёплых осенних выходных среди ягодных изгородей. С утра сходили на барахолку в фонд нашего деревенского крикетного клуба, купили картинок, которые некуда вешать, потом мы с Артуром собирали ежевику, потом пришла соседка и принесла овощей со своего огорода, и мы ели салат практически с грядки, потом опять пошли гулять с Артуром на нашу любимую тропинку и набрали терновых ягод на джин и на желе. Был совершенно идиллический день, только закончился неидиллически, но это уже другая история.
А дома запросто можно вообще забыть о существовании мира вокруг, за пределами тёплых осенних выходных среди ягодных изгородей. С утра сходили на барахолку в фонд нашего деревенского крикетного клуба, купили картинок, которые некуда вешать, потом мы с Артуром собирали ежевику, потом пришла соседка и принесла овощей со своего огорода, и мы ели салат практически с грядки, потом опять пошли гулять с Артуром на нашу любимую тропинку и набрали терновых ягод на джин и на желе. Был совершенно идиллический день, только закончился неидиллически, но это уже другая история.
четверг, 22 сентября 2016
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
Шизофрения, как и было сказано.
Ягодная, яблочная осень. Вдоль дорог ветки гнутся к земле - ежевика, шиповник, боярышник. Яблоки падают на дорогу, я собираю их на пирог по пути со станции. Ежевики тоже набрала позавчера, в свою рабочую кофейную кружку с крышкой, и, едва войдя в дом, кинулась делать кекс. Сезон осенней выпечки открыт - малина, красная смородина и миндаль в воскресенье, ежевика, яблоки и корица в понедельник; думаю, следующим номером будет как раз яблочный пирог. Я ношу синее и красное - почему-то это мои осенние цвета. У меня ярко-красный лёгкий палантин, который работает и как шаль для тепла, и как накидка от дождя, если вдруг без зонта и капюшона, новый пенал с оранжевыми ягодками и просто куча осенних украшений - рябиновые бусы из Тбилиси, ежевичные и похоронно-конфетные (красно-синие и с черепами) от Каролины, ягодные серьги от Птички, серьги с подвесками, похожими на капли дождя, из нашего деревенского подарочного магазина. Сезон каштанов тоже открыт - я вчера чуть не опоздала на урок, но остановила велик и подобрала самый большой и блестящий, как глаз дракона. По утрам туманы глотают поезд где-то начиная от следующей станции после моей и выплёвывают уже ближе к Кембриджу. Я слушаю БГ и опять очень-очень хочу броситься ему на шею.
"Там, где я родился, основной цвет был серый,
Солнце было не отличить от луны.
Куда бы я ни шел, я всегда шел на север,
Потому что там нет и не было придумано другой стороны.
Первая звезда мне сказала: "Ты первый",
Ветер научил меня ходить одному.
Поэтому я до сих пор немножечко нервный
Когда мне говорят: "Смотри - счастье",
Я смотрю туда и вижу тюрьму..."
А потом я открываю новости ииииииии...... Милонов в Думе, Кадыров в шлеме, Путин на заводе Калашникова с любовью к ближнему, и венцом всего - российская авиация в Сирии. Мне хочется вывернуться наизнанку, чтобы никакая часть меня не имела родства со всем этим, или впасть в неконтролируемую истерику, чтобы увезли на "скорой" в комнату с мягкими стенами. Если кто знает способ, как на это забить - то есть, скорее всего, что принять или выпить - поделитесь, пожалуйста.
Ягодная, яблочная осень. Вдоль дорог ветки гнутся к земле - ежевика, шиповник, боярышник. Яблоки падают на дорогу, я собираю их на пирог по пути со станции. Ежевики тоже набрала позавчера, в свою рабочую кофейную кружку с крышкой, и, едва войдя в дом, кинулась делать кекс. Сезон осенней выпечки открыт - малина, красная смородина и миндаль в воскресенье, ежевика, яблоки и корица в понедельник; думаю, следующим номером будет как раз яблочный пирог. Я ношу синее и красное - почему-то это мои осенние цвета. У меня ярко-красный лёгкий палантин, который работает и как шаль для тепла, и как накидка от дождя, если вдруг без зонта и капюшона, новый пенал с оранжевыми ягодками и просто куча осенних украшений - рябиновые бусы из Тбилиси, ежевичные и похоронно-конфетные (красно-синие и с черепами) от Каролины, ягодные серьги от Птички, серьги с подвесками, похожими на капли дождя, из нашего деревенского подарочного магазина. Сезон каштанов тоже открыт - я вчера чуть не опоздала на урок, но остановила велик и подобрала самый большой и блестящий, как глаз дракона. По утрам туманы глотают поезд где-то начиная от следующей станции после моей и выплёвывают уже ближе к Кембриджу. Я слушаю БГ и опять очень-очень хочу броситься ему на шею.
"Там, где я родился, основной цвет был серый,
Солнце было не отличить от луны.
Куда бы я ни шел, я всегда шел на север,
Потому что там нет и не было придумано другой стороны.
Первая звезда мне сказала: "Ты первый",
Ветер научил меня ходить одному.
Поэтому я до сих пор немножечко нервный
Когда мне говорят: "Смотри - счастье",
Я смотрю туда и вижу тюрьму..."
А потом я открываю новости ииииииии...... Милонов в Думе, Кадыров в шлеме, Путин на заводе Калашникова с любовью к ближнему, и венцом всего - российская авиация в Сирии. Мне хочется вывернуться наизнанку, чтобы никакая часть меня не имела родства со всем этим, или впасть в неконтролируемую истерику, чтобы увезли на "скорой" в комнату с мягкими стенами. Если кто знает способ, как на это забить - то есть, скорее всего, что принять или выпить - поделитесь, пожалуйста.
понедельник, 19 сентября 2016
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
АПД: Приношу извинения своим российским читателям - я знаю, что большинство из вас пыталось и пытается сделать хоть что-то, и отчасти поэтому иногда забываю, что вы тоже внутри этого. Вам я даже не знаю, что сказать, слова меркнут перед адом.
Ну что я могу сказать про выборы в России? Это ад - любовно выстроенный его обитателями и целиком и полностью заслуженный. Впрочем, вру, не целиком. Разразиться демоническим смехом мне мешает закон Димы Яковлева, статистика подростковых самоубийств и всё, что я знаю о системе образования и социального обеспечения. Моя родина, как известно, жрёт своих сыновей, и дочерей тоже, хоть младенчиков, хоть постарше, и за них мне не смешно. Сколько ещё таких законов примут, сколько ещё урежут финансирование нуждающимся и беззащитным, сколько введут уроков православия и нвп...
Ну что я могу сказать про выборы в России? Это ад - любовно выстроенный его обитателями и целиком и полностью заслуженный. Впрочем, вру, не целиком. Разразиться демоническим смехом мне мешает закон Димы Яковлева, статистика подростковых самоубийств и всё, что я знаю о системе образования и социального обеспечения. Моя родина, как известно, жрёт своих сыновей, и дочерей тоже, хоть младенчиков, хоть постарше, и за них мне не смешно. Сколько ещё таких законов примут, сколько ещё урежут финансирование нуждающимся и беззащитным, сколько введут уроков православия и нвп...
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
I want to go back to Batumi! - периодически взвывает мой старший ребёнок, и я его понимаю. Три вещи в Батуми особенно поразили его воображение, и, признаюсь честно, очень понравились и мне: колесо обозрения, фуникулёр и фонтаны.
Колесо большое, похожее на картинку в книжке про Сару и Утку, вечером разноцветно мигает и видно издалека - мы в Мцване-Концхи вечером специально ходили на пирс, чтобы посмотреть, как там наше колесико. И магнит на холодильник выбирали с ним. И вообще это первое, что Артур вспоминает про Батуми. Колесо находится на том самом "марсианском" мысу, где собраны основные новые высотки, и с него прекрасные виды на порт (я люблю порты!), море и город на фоне гор. С фуникулёра видно намного больше, но вид с горами - только с колеса. Куда Артура вообще не должны были пустить, потому что на кассе было ясно написано по-английски (может, и по-русски тоже, не обратила внимание, но вообще Грузия сделала чёткий выбор второго иностранного языка - в основном всё по-грузински и по-английски): детям до 7 лет ни-ни. Я прикинулась придурошной и спросила, нельзя ли мальчику 5 лет (приврала, нет ещё), и мне сказали, что конечно-конечно. Мать-ехидна, да.
А вот фуникулёр мы чуть было вообще не упустили из виду и очень удачно на него в итоге попали без Джона, потому что его "любовь" к высоте не перенесла бы этого полёта над крышами, с периодическими "ухабами", когда проезжаешь столбы, по которым протянут кабель. Самое лучшее - взгляд сверху в чужие сады и балконы, птичий ракурс на игрушечный город, так что все разновидности архитектуры как на ладони, и заброшенный санаторий на холме на полпути к смотровой площадке уже на подступах к синим горам. На самом верху уже даже менее интересно, потому что всё очень мелко и заслонено селфи-фанатами.
Фонтанов в Батуми много, но два из них прямо-таки сбыли давнюю Артурову мечту залезть в фонтан с ногами и головой: "танцующие фонтаны", где высоко над резервуаром проложены решётчатые мостики, а струи то исчезают совсем, то вдруг выпрыгивают вверх, и их можно обнимать и гладить, и фонтан на Площади Европы, под статуей Медеи, бьющий прямо из-под земли, то есть, конечно, из-под специальной поверхности. На площади Артур вымок весь, запросто можно было выжимать, а вот Уилфред пищал от восторга и бегал кругами, но ни к одной струе близко так и не подошёл.
Батуми - увлекательный архитектурный винегрет. Там есть совсем старые традиционные домики с черепичными крышами и резными балконами (местами уже по современной традиции обшитые гофрированным железом!); есть роскошные обломки нефтяного бума конца 19 века - самобытный батумский "модерн" с характерными восточными нотками; есть образцы стандартной дореволюционной провинциальной архитектуры, с колоннами и проч.; есть высотные советские новостройки, особенно монументальные на фоне малоэтажного центра, дико обшарпанные, но "увеселённые" попытками восточного орнамента, буйством несанкционированных лоджий и цветными гирляндами белья от одного дома к другому; и есть всё, на что способна современная грузинская архитектура. Тут и провалы - например, Пьяцца, очень приблизительная венецианская площадь Святого Марка в миниатюре, зачем-то втиснутая в центр старого города, больше всего похожего на Стамбул, и явные успехи - например, бесполезная, но сказочно сверкающая Башня алфавита, белая высотка какого-то отеля с готическим шпилем и золотым мини-колесом обозрения, вделанным в её бок, или Оперный театр, превращённый из заурядного образца советского ампира в удивительное нечто, напоминающее одновременно Тадж-Махал и новогоднюю игрушку.
Ещё там есть узкие улицы с заманчивыми калитками в виноградно-бельевые дворики, широкие улицы-бульвары, длинный-длинный тенистый променад вдоль длинного-длинного каменистого малолюдного пляжа, всякие обычные курортные развлекалки у моря, неоготический костёл, ставший грузинским православным собором, на центральных перекрёстках - немыслимое движение в двадцать перекрещивающихся полос, в которое мы бросались, как в омут, небезосновательно надеясь на всеобщую добрую волю, на каждом углу турецкое мороженое, которое иногда продают настоящие турки, маленькая мечеть, по-стамбульски облепленная лавками, турецкие "локанты", куда у нас не было времени зайти, и наконец, самое главное и самое прекрасное - рынок. Нет, РЫНОК!
Ну, во-первых, самый простой способ попасть на рынок - от приморского шоссе перейти по огромному железнодорожному мосту над всем великолепием батумской сортировочной станции, над километрами товарных вагонов и цистерн, над локомотивами, дрезинами и прочими индустриальными красотами на фоне портовых кранов с одной и белых небоскрёбов с другой стороны. Я даже не знаю, кому на мосту понравилось больше, мне или Артуру. Ну а во-вторых, на батумском рынке я захотела попросить политического убежища, потому что мне ещё не встречалось на свете место, более подходящее для кухонной ведьмы. Даже турецкие рынки, по базарным дням расцветающие на целую площадь или квартал и пахнущие за километр, не могут похвастаться таким разнообразием цветов, форм, запахов, а главное - степенью новизны для обалдевшего европейского туриста. В отделе зелени я перепробовала бы всё, что не узнала, если бы у меня было время вдумчиво походить вдоль рядов и потеребить разные листики. Навскидку - кинза, петрушка, укроп, фенхель, тархун, базилик, и всё это огромными охапками. Конечно, ожидаемые разноцветные горы фруктов и овощей (хотя с фруктами нам как-то не очень везло в этот раз), но намного более притягательными для меня были разноцветные холмики специй. Молотый сушёный барбарис с солью я купила за сказочный коралловый цвет, а гранат не купила и теперь жалею. Над специями висят метёлки сушёных трав, гирлянды сухих оранжевых цветков, то ли календулы, то ли бархатцев, нитки страшных сморщенных штук, оказавшихся вкуснейшей сушёной хурмой, и красные клыки перцев чили. Вместе с овощами продают домашнее вино, такое же, как в Крыму, и варенье из грецких орехов и фейхоа. На втором этаже стоят открытые контейнеры, наполненные всеми оттенками янтаря - мёд; иногда в них плавают соты. Там же стопками пласты тонкой пастилы из абсолютно всех фруктов, которую Джон обозвал клеёнкой, а мои дети трескали за милую душу, и тонны чурчхелы, способной изрядно сбить с толку неподготовленного гостя - в связках она похожа на криво слепленные свечи, в гирляндах - не то на очень странные новогодние сосульки, не то на колбасу, а на самом деле состоит из орехов и фруктовой патоки (виноградной, гранатовой). Мясной отдел я, по понятным причинам, обошла стороной, но Снейдерсу там бы тоже понравилось.
Уличные ряды вокруг здания рынка были заполнены хозяйственными мелочами, мётлами, косами, табаком, чёрте чем, и, по славной средневековой традиции, выплескивались далеко за базарные пределы. Целые улицы вокруг рынка продолжали организовываться по принципу торговли гильдиями: проспект сантехники, переулок светильников, бульвар диванов.
На батумский рынок мы ездили дважды - одного раза мне не хватило, второй раз ехали специально туда, а фуникулёр и собор вписались в программу постольку, поскольку. И я не смогла удержаться и купила (в придачу к сладостям и специям) бессмысленный грузинский народный кувшин у прекрасного обитателя маленькой тёмной лавочки на входе, предлагавшего, помимо кувшинов, топоры и грецкие орехи, разложенные на газете прямо на земле. Продавец что-то вытёсывал из дерева, кажется, топорище, и очень неубедительно отгонял от своих орехов настырного голубя.
Ну и ещё одна торгово-продуктовая достопримечательность Батуми достойна упоминания. На маленькой улочке в центре, с одной стороны осенённой развлекательным комплексом, а с другой состоящей из двухэтажных зданий и полуподвальных лавочек, облюбованной преимущественно продавцами цветов, мы с Птичкой встретили нашего Кофейного джинна. Он жил в дырке в стене - его лавка была лавкой в прямом смысле слова, то есть, прилавком, открывающимся прямо на улицу. За его спиной было темно, жарко и одуряюще пахло - там он обжаривал и молол кофейные зёрна и потом выкладывал на прилавок горячие пакетики или отпускал на развес, по совершенно немыслимой, копеечной цене. У него была бритая голова, острые уши и мрачнейшая физиономия, не вяжущаяся с торговлей таким душеспасительным напитком, и весь он был покрыт кофейной пылью, и мы решили, что он наверняка прикован к своей лавке страшным заклятием, как джинн к лампе. Кофе тоже был неплохой, нам с Птичкой и с Джоном понравился.
И вот теперь в Батуми остался кусочек моего сердца - там, где я никак не рассчитывала его оставлять.
Колесо большое, похожее на картинку в книжке про Сару и Утку, вечером разноцветно мигает и видно издалека - мы в Мцване-Концхи вечером специально ходили на пирс, чтобы посмотреть, как там наше колесико. И магнит на холодильник выбирали с ним. И вообще это первое, что Артур вспоминает про Батуми. Колесо находится на том самом "марсианском" мысу, где собраны основные новые высотки, и с него прекрасные виды на порт (я люблю порты!), море и город на фоне гор. С фуникулёра видно намного больше, но вид с горами - только с колеса. Куда Артура вообще не должны были пустить, потому что на кассе было ясно написано по-английски (может, и по-русски тоже, не обратила внимание, но вообще Грузия сделала чёткий выбор второго иностранного языка - в основном всё по-грузински и по-английски): детям до 7 лет ни-ни. Я прикинулась придурошной и спросила, нельзя ли мальчику 5 лет (приврала, нет ещё), и мне сказали, что конечно-конечно. Мать-ехидна, да.
А вот фуникулёр мы чуть было вообще не упустили из виду и очень удачно на него в итоге попали без Джона, потому что его "любовь" к высоте не перенесла бы этого полёта над крышами, с периодическими "ухабами", когда проезжаешь столбы, по которым протянут кабель. Самое лучшее - взгляд сверху в чужие сады и балконы, птичий ракурс на игрушечный город, так что все разновидности архитектуры как на ладони, и заброшенный санаторий на холме на полпути к смотровой площадке уже на подступах к синим горам. На самом верху уже даже менее интересно, потому что всё очень мелко и заслонено селфи-фанатами.
Фонтанов в Батуми много, но два из них прямо-таки сбыли давнюю Артурову мечту залезть в фонтан с ногами и головой: "танцующие фонтаны", где высоко над резервуаром проложены решётчатые мостики, а струи то исчезают совсем, то вдруг выпрыгивают вверх, и их можно обнимать и гладить, и фонтан на Площади Европы, под статуей Медеи, бьющий прямо из-под земли, то есть, конечно, из-под специальной поверхности. На площади Артур вымок весь, запросто можно было выжимать, а вот Уилфред пищал от восторга и бегал кругами, но ни к одной струе близко так и не подошёл.
Батуми - увлекательный архитектурный винегрет. Там есть совсем старые традиционные домики с черепичными крышами и резными балконами (местами уже по современной традиции обшитые гофрированным железом!); есть роскошные обломки нефтяного бума конца 19 века - самобытный батумский "модерн" с характерными восточными нотками; есть образцы стандартной дореволюционной провинциальной архитектуры, с колоннами и проч.; есть высотные советские новостройки, особенно монументальные на фоне малоэтажного центра, дико обшарпанные, но "увеселённые" попытками восточного орнамента, буйством несанкционированных лоджий и цветными гирляндами белья от одного дома к другому; и есть всё, на что способна современная грузинская архитектура. Тут и провалы - например, Пьяцца, очень приблизительная венецианская площадь Святого Марка в миниатюре, зачем-то втиснутая в центр старого города, больше всего похожего на Стамбул, и явные успехи - например, бесполезная, но сказочно сверкающая Башня алфавита, белая высотка какого-то отеля с готическим шпилем и золотым мини-колесом обозрения, вделанным в её бок, или Оперный театр, превращённый из заурядного образца советского ампира в удивительное нечто, напоминающее одновременно Тадж-Махал и новогоднюю игрушку.
Ещё там есть узкие улицы с заманчивыми калитками в виноградно-бельевые дворики, широкие улицы-бульвары, длинный-длинный тенистый променад вдоль длинного-длинного каменистого малолюдного пляжа, всякие обычные курортные развлекалки у моря, неоготический костёл, ставший грузинским православным собором, на центральных перекрёстках - немыслимое движение в двадцать перекрещивающихся полос, в которое мы бросались, как в омут, небезосновательно надеясь на всеобщую добрую волю, на каждом углу турецкое мороженое, которое иногда продают настоящие турки, маленькая мечеть, по-стамбульски облепленная лавками, турецкие "локанты", куда у нас не было времени зайти, и наконец, самое главное и самое прекрасное - рынок. Нет, РЫНОК!
Ну, во-первых, самый простой способ попасть на рынок - от приморского шоссе перейти по огромному железнодорожному мосту над всем великолепием батумской сортировочной станции, над километрами товарных вагонов и цистерн, над локомотивами, дрезинами и прочими индустриальными красотами на фоне портовых кранов с одной и белых небоскрёбов с другой стороны. Я даже не знаю, кому на мосту понравилось больше, мне или Артуру. Ну а во-вторых, на батумском рынке я захотела попросить политического убежища, потому что мне ещё не встречалось на свете место, более подходящее для кухонной ведьмы. Даже турецкие рынки, по базарным дням расцветающие на целую площадь или квартал и пахнущие за километр, не могут похвастаться таким разнообразием цветов, форм, запахов, а главное - степенью новизны для обалдевшего европейского туриста. В отделе зелени я перепробовала бы всё, что не узнала, если бы у меня было время вдумчиво походить вдоль рядов и потеребить разные листики. Навскидку - кинза, петрушка, укроп, фенхель, тархун, базилик, и всё это огромными охапками. Конечно, ожидаемые разноцветные горы фруктов и овощей (хотя с фруктами нам как-то не очень везло в этот раз), но намного более притягательными для меня были разноцветные холмики специй. Молотый сушёный барбарис с солью я купила за сказочный коралловый цвет, а гранат не купила и теперь жалею. Над специями висят метёлки сушёных трав, гирлянды сухих оранжевых цветков, то ли календулы, то ли бархатцев, нитки страшных сморщенных штук, оказавшихся вкуснейшей сушёной хурмой, и красные клыки перцев чили. Вместе с овощами продают домашнее вино, такое же, как в Крыму, и варенье из грецких орехов и фейхоа. На втором этаже стоят открытые контейнеры, наполненные всеми оттенками янтаря - мёд; иногда в них плавают соты. Там же стопками пласты тонкой пастилы из абсолютно всех фруктов, которую Джон обозвал клеёнкой, а мои дети трескали за милую душу, и тонны чурчхелы, способной изрядно сбить с толку неподготовленного гостя - в связках она похожа на криво слепленные свечи, в гирляндах - не то на очень странные новогодние сосульки, не то на колбасу, а на самом деле состоит из орехов и фруктовой патоки (виноградной, гранатовой). Мясной отдел я, по понятным причинам, обошла стороной, но Снейдерсу там бы тоже понравилось.
Уличные ряды вокруг здания рынка были заполнены хозяйственными мелочами, мётлами, косами, табаком, чёрте чем, и, по славной средневековой традиции, выплескивались далеко за базарные пределы. Целые улицы вокруг рынка продолжали организовываться по принципу торговли гильдиями: проспект сантехники, переулок светильников, бульвар диванов.
На батумский рынок мы ездили дважды - одного раза мне не хватило, второй раз ехали специально туда, а фуникулёр и собор вписались в программу постольку, поскольку. И я не смогла удержаться и купила (в придачу к сладостям и специям) бессмысленный грузинский народный кувшин у прекрасного обитателя маленькой тёмной лавочки на входе, предлагавшего, помимо кувшинов, топоры и грецкие орехи, разложенные на газете прямо на земле. Продавец что-то вытёсывал из дерева, кажется, топорище, и очень неубедительно отгонял от своих орехов настырного голубя.
Ну и ещё одна торгово-продуктовая достопримечательность Батуми достойна упоминания. На маленькой улочке в центре, с одной стороны осенённой развлекательным комплексом, а с другой состоящей из двухэтажных зданий и полуподвальных лавочек, облюбованной преимущественно продавцами цветов, мы с Птичкой встретили нашего Кофейного джинна. Он жил в дырке в стене - его лавка была лавкой в прямом смысле слова, то есть, прилавком, открывающимся прямо на улицу. За его спиной было темно, жарко и одуряюще пахло - там он обжаривал и молол кофейные зёрна и потом выкладывал на прилавок горячие пакетики или отпускал на развес, по совершенно немыслимой, копеечной цене. У него была бритая голова, острые уши и мрачнейшая физиономия, не вяжущаяся с торговлей таким душеспасительным напитком, и весь он был покрыт кофейной пылью, и мы решили, что он наверняка прикован к своей лавке страшным заклятием, как джинн к лампе. Кофе тоже был неплохой, нам с Птичкой и с Джоном понравился.
И вот теперь в Батуми остался кусочек моего сердца - там, где я никак не рассчитывала его оставлять.
воскресенье, 18 сентября 2016
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
В четверг ещё была жара, а вчера осень обрушилась на маленький зеленый остров проливными дождями, и поезда перестали ходить, потому что что-то где-то шарахнуло молнией. Мои, впрочем, ходили, поэтому я утром попала на работу, а днём смогла вымокнуть насквозь по пути домой. И сегодня тоже попала - у нас был день открытых дверей, и мы развлекали потенциальных будущих учеников и их родителей. А потом, едва вернувшись домой, подхватила под мышку красный велосипед с черепом и поскакала на автобус, потому что велосипед собрали паршиво и продолжать взаимоотношения с его продавцами я не пожелала. Сдала, получила деньги, купила на радостях череп к Хэллоуину и шарик со скелетиками мужу в подарок, а потом ещё один велосипед, в другом магазине, синий (любимый Артуров цвет!) и по имени "Хаос", что чрезвычайно уместно. А потом, ага, подхватила его под мышку и поскакала на автобус домой, но позвонила, чтобы встречали, и от остановки до дома велосипед уже ехал сам, с наездником. Такая вот весёлая суббота.
пятница, 16 сентября 2016
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
(Трём своим читателям, которых достала Грузия, я могу только посочувствовать, потому что большинство высказалось за "продолжать", да и мне самой хочется собрать впечатления в одном месте, а то я в этот раз даже не сделала ни единой записи в бумажном дневнике.)
Что ещё мы делали в Тбилиси? Были в Сионском соборе, многократно перестроенном и переоформленном до такой степени, что внутри прямо видны "культурные слои", от Средневековья до 1980-х. (Самая прекрасная там - святая царица Кетеван, кисти русского художника середины 19 века: трогательная девушка с большими глазами, в смешной шапочке с кисточками и зелёных башмачках, не святая и не царица ни разу.) Были на блошином рынке с замечательным прозвищем "Сухой мост", где с культурными слоями тоже было интересно - весь 20 век и чуть раньше. Там я купила себе совершенно не старинное ожерелье из многочисленных перекрученных ниток рябиново-красных керамических бус и ношу его теперь в честь осени и лета сразу. Были в Национальной галерее, где всего два зала основной коллекции и где я бесповоротно выяснила, что не люблю Пиросмани. Были в Национальном музее, где хранятся немыслимой красоты золотые и серебряные изделия Колхидского царства, которые невозможно рассматривать и при этом отчаянно не желать их надеть, и не представлять себя Медеей. И, наконец, на центральном вокзале, где оказалось, что наш поезд лихо отправляется на 5 минут РАНЬШЕ, чем написано у меня в билете, купленном совсем не так давно. Для нас это было не страшно (потому что я настояла, чтобы такси за нами приехало за час до отправления, а не за предполагаемые 25 минут, как хотел водитель!), но в общем занимательном портрете грузинских железных дорог - ценный штрих, я считаю.
Впрочем, сам поезд Тбилиси-Батуми, вернее, его вагон первого класса, не вызвал у нас никаких нареканий - там было полно места для багажа и для ног, удобные широкие кресла, кондиционер и ноль звукового сопровождения, кроме объявления станций. Мы ехали сначала вдоль реки (не буду врать, вдоль Арагви или вдоль Куры!) и видели монастырь Джвари на скале, потом просто через горы, потом через родной город Сталина, потом по зелёному плато с горами далеко по краям, потом вдоль самого моря.
Мы вышли на станции Махинджаури, чуть-чуть не доезжая Батуми, при помощи местного таксиста вызвонили свою хозяйку с Батумского вокзала и отправились дальше приключаться уже в Аджарии.
Сразу скажу: Батуми, возле которого мы собирались жить 11 дней, практически не входил в мои планы. Ну, за покупками и сувенирами съездить, вообще галочку поставить, может быть, выгулять Артура на детской площадке, если ближе на найдём. Меня не вдохновляли ни описания его путеводителем как попытку построить "грузинский Атлантик-Сити", ни рассказы и фотографии в блогах, ни туристические порталы, обещающие ночную жизнь, длиннючий пляж и многообразие ресторанов. Я не люблю крупные города-курорты - это категорически не мой жанр, я стараюсь отдыхать от них подальше и осматривать быстро и проездом. Но Батуми сумел сломать мне шаблон. Жить там я бы всё равно не стала, но три раза съездила туда с удовольствием и вспоминаю теперь с нежностью.
Он удивил меня ещё до того, как мы приехали туда гулять: мне неожиданно понравились его футуристические очертания на горизонте, завершавшие вид с нашего пляжа. Чтобы мне нравилось, сидя у моря, смотреть на силуэт города? Но он вызывал смутные ассоциации с "Аэлитой" и Рэем Брэдбери, особенно эффектно выглядел в перспективе ржавых рельс с железнодорожного перехода, и я его полюбила издалека.
Достопримечательностей в Батуми, считай, нет: художественный музей в бывшем музее коммунизма можно осмотреть за десять минут, в исторический (или что-то вроде того) мы не пошли, потому что все колхидские находки давно в Тбилиси, современная скульптурная композиция с движущимися фигурами уже некоторое время не движется, фонтан с чачей мы не проверяли, новые высотные здания видны отовсюду, так что подходить к ним вплотную совсем необязательно. Но в нём есть то, что неизбежно притягивает любителей поисследовать новые культуры: свой собственный стиль, своя настоящая жизнь, не направленная исключительно на обслуживание туристов. Он живой и яркий, состоящий из фрагментов культур, старых и новых, которые складываются в увлекательную мозаику в обрамлении зеленоватого моря и синих гор. What's not to like!
Что ещё мы делали в Тбилиси? Были в Сионском соборе, многократно перестроенном и переоформленном до такой степени, что внутри прямо видны "культурные слои", от Средневековья до 1980-х. (Самая прекрасная там - святая царица Кетеван, кисти русского художника середины 19 века: трогательная девушка с большими глазами, в смешной шапочке с кисточками и зелёных башмачках, не святая и не царица ни разу.) Были на блошином рынке с замечательным прозвищем "Сухой мост", где с культурными слоями тоже было интересно - весь 20 век и чуть раньше. Там я купила себе совершенно не старинное ожерелье из многочисленных перекрученных ниток рябиново-красных керамических бус и ношу его теперь в честь осени и лета сразу. Были в Национальной галерее, где всего два зала основной коллекции и где я бесповоротно выяснила, что не люблю Пиросмани. Были в Национальном музее, где хранятся немыслимой красоты золотые и серебряные изделия Колхидского царства, которые невозможно рассматривать и при этом отчаянно не желать их надеть, и не представлять себя Медеей. И, наконец, на центральном вокзале, где оказалось, что наш поезд лихо отправляется на 5 минут РАНЬШЕ, чем написано у меня в билете, купленном совсем не так давно. Для нас это было не страшно (потому что я настояла, чтобы такси за нами приехало за час до отправления, а не за предполагаемые 25 минут, как хотел водитель!), но в общем занимательном портрете грузинских железных дорог - ценный штрих, я считаю.
Впрочем, сам поезд Тбилиси-Батуми, вернее, его вагон первого класса, не вызвал у нас никаких нареканий - там было полно места для багажа и для ног, удобные широкие кресла, кондиционер и ноль звукового сопровождения, кроме объявления станций. Мы ехали сначала вдоль реки (не буду врать, вдоль Арагви или вдоль Куры!) и видели монастырь Джвари на скале, потом просто через горы, потом через родной город Сталина, потом по зелёному плато с горами далеко по краям, потом вдоль самого моря.
Мы вышли на станции Махинджаури, чуть-чуть не доезжая Батуми, при помощи местного таксиста вызвонили свою хозяйку с Батумского вокзала и отправились дальше приключаться уже в Аджарии.
Сразу скажу: Батуми, возле которого мы собирались жить 11 дней, практически не входил в мои планы. Ну, за покупками и сувенирами съездить, вообще галочку поставить, может быть, выгулять Артура на детской площадке, если ближе на найдём. Меня не вдохновляли ни описания его путеводителем как попытку построить "грузинский Атлантик-Сити", ни рассказы и фотографии в блогах, ни туристические порталы, обещающие ночную жизнь, длиннючий пляж и многообразие ресторанов. Я не люблю крупные города-курорты - это категорически не мой жанр, я стараюсь отдыхать от них подальше и осматривать быстро и проездом. Но Батуми сумел сломать мне шаблон. Жить там я бы всё равно не стала, но три раза съездила туда с удовольствием и вспоминаю теперь с нежностью.
Он удивил меня ещё до того, как мы приехали туда гулять: мне неожиданно понравились его футуристические очертания на горизонте, завершавшие вид с нашего пляжа. Чтобы мне нравилось, сидя у моря, смотреть на силуэт города? Но он вызывал смутные ассоциации с "Аэлитой" и Рэем Брэдбери, особенно эффектно выглядел в перспективе ржавых рельс с железнодорожного перехода, и я его полюбила издалека.
Достопримечательностей в Батуми, считай, нет: художественный музей в бывшем музее коммунизма можно осмотреть за десять минут, в исторический (или что-то вроде того) мы не пошли, потому что все колхидские находки давно в Тбилиси, современная скульптурная композиция с движущимися фигурами уже некоторое время не движется, фонтан с чачей мы не проверяли, новые высотные здания видны отовсюду, так что подходить к ним вплотную совсем необязательно. Но в нём есть то, что неизбежно притягивает любителей поисследовать новые культуры: свой собственный стиль, своя настоящая жизнь, не направленная исключительно на обслуживание туристов. Он живой и яркий, состоящий из фрагментов культур, старых и новых, которые складываются в увлекательную мозаику в обрамлении зеленоватого моря и синих гор. What's not to like!
вторник, 13 сентября 2016
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
Вчера где-то в середине дня на работу мне прилетело отчаянное сообщение: "Завтра в школе день костюмов из Роальда Даля! Что мы будем делать?!!!" Листок с этой информацией утром выпал откуда-то не оттуда, где должен был быть найден родителями ещё на прошлой неделе. А у меня вечернее мероприятие - ужин для всех старших классов и их классных руководителей по случаю начала учебного года, и я никак не попаду домой раньше 11. Именно в таких ситуациях наступает звёздный час моей весьма специфической творческой жилки, категорически не оценённой в мои школьные годы ни учителями рисования и труда, ни, кажется, дома: внезапно вдохновиться, придумать что-то несусветное и мгновенно изобразить или соорудить из подручных материалов, не заботясь о ровной закраске или аккуратных краях. Короче, идеальный творческий темперамент для мамы мелкого школьника. После уроков пошла гулять в город в ожидании ужина, купила открытку в золотом конверте и пачку конфет, вечером, правда, сразу легла спать, но сегодня утром встала на час раньше и соорудила из конфетной упаковки, золотого конверта и фольги шоколадку "Вонка" с золотым билетом, потом взяла рубашку, которую давно уже носит Уилфред, и сильно потёртые штаны, из которых Артур вырос только что - и готов Чарли из "Шоколадной фабрики".
Ужин был прекрасный: я выгуляла платье, которое в последний момент не поехало в Грузию, и золотые босоножки, побывала в обеденном зале Колледжа Сент-Джон, с витражами, портретами знаменитых выпускников (Вордсворт, например) и высоким потолком с резными балками в золотых звёздах, приятно пообщалась с коллегами и вкусно и бесплатно поела. А потом вышла в обволакивающе тёплый вечер, с луной над старинными крышами и шпилями, и проехала по совершенно сказочным, тающим в темноте и фонарном свете средневековым улицам, мимо инфернально освещённой саранчи, пожирающей время, и вспомнила, как хорошо в Кембридже в сентябре, и вообще как хорошо в Кембридже, который я теперь вижу не слишком часто.
Ах да, ещё видела в одном универмаге прекрасные подборки декора к Хэллоуину и теперь всерьёз раздумываю, не подарить ли мужу на годовщину нашего с ним знакомства в конце октября стеклянный шар с двумя скелетиками в свадебных нарядах и крохотными летучими мышами вместо снега.
А сегодня у нас было +27, и утром я встретила свой первый каштан - к сожалению, посреди дороги, так что было не остановиться.
Ужин был прекрасный: я выгуляла платье, которое в последний момент не поехало в Грузию, и золотые босоножки, побывала в обеденном зале Колледжа Сент-Джон, с витражами, портретами знаменитых выпускников (Вордсворт, например) и высоким потолком с резными балками в золотых звёздах, приятно пообщалась с коллегами и вкусно и бесплатно поела. А потом вышла в обволакивающе тёплый вечер, с луной над старинными крышами и шпилями, и проехала по совершенно сказочным, тающим в темноте и фонарном свете средневековым улицам, мимо инфернально освещённой саранчи, пожирающей время, и вспомнила, как хорошо в Кембридже в сентябре, и вообще как хорошо в Кембридже, который я теперь вижу не слишком часто.
Ах да, ещё видела в одном универмаге прекрасные подборки декора к Хэллоуину и теперь всерьёз раздумываю, не подарить ли мужу на годовщину нашего с ним знакомства в конце октября стеклянный шар с двумя скелетиками в свадебных нарядах и крохотными летучими мышами вместо снега.
А сегодня у нас было +27, и утром я встретила свой первый каштан - к сожалению, посреди дороги, так что было не остановиться.
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
Arthur Hacker, The Annunciation. 1892
Robert Peake, Lady Anne Pope. 1615
Charles Wellington Furse, Diana of the Uplands. 1903-4
Dante Gabriel Rossetti, Mariana. 1870
Arthur Hacker, A Wet Night at Picadilly Circus. 1910
John Everett Millais, Dew-Drenched Furze. 1889-90
Robert Brough, Fantaisie en Folie. 1897
воскресенье, 11 сентября 2016
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
0
Вопрос: Продолжать про Грузию?
| 1. Да! | 30 | (49.18%) | |
| 2. Нет, достало! | 4 | (6.56%) | |
| 3. Да, но повесить картинок | 27 | (44.26%) | |
| Всего: | 61 | ||
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
Первая школьная неделя прошла бурно и увлекательно. От Артура я так и не смогла добиться никаких подробностей, кроме того, в какие спортивные игры он играл, на что лазал и что было на обед на десерт. Предполагаю, что было что-то ещё помимо шоколадного торта и тенниса, но способов это разузнать я пока не выработала. Ещё немного информации поступает от жены Майка, которая работает ассистентом как раз в "нулевом" классе: по её словам, Артур хорошо умеет договариваться - если ему что-то нужно, предлагает взамен что-нибудь другое и получает желаемое.
У меня на работе неделя прошла в выяснении, что (сюрприз, сюрприз!) ничего не работает, ничего не готово, но детей как-то надо начинать учить - ну и начали, как всегда, что же остаётся. По дороге со станции останавливалась, втаскивала велосипед на обочину и собирала ежевику - прямо в рот, никаких порывов принести домой и испечь тортик. Порывы будут, конечно, схожу и наберу приличное количество, и испеку, но это было просто для душевного равновесия.
А в пятницу вместо того, чтобы идти на школьную вечеринку, поехала в Лондон, чтобы попасть на выставку в Галерее Тейт. Семье всё равно, где я гуляю вечером, а мне лучше. Социопат как есть. В Лондоне было прекрасно: в музее перед закрытием никого народу, посмотрела и выставку, и новую постоянную экспозицию, а потом села в первый же проходящий мимо автобус, идущий очень приблизительно в сторону Кингз-Кросса, забралась на второй этаж и даже не стала выходить у всяких магазинов, как вроде бы собиралась. Ехала и ехала, рассматривала детали зданий, замечала интересное - экзотичных бронзовых женщин по обе стороны двери на Пэлл-Мэлл, страшно злого льва и китайских болванчиков на Риджент-стрит, ар-декошного ангела на старом здании Би-би-си. Мой любимый ракурс для любимого города. Даже не знаю, способна ли я доходчиво выразить, насколько мне хорошо в Лондоне. Наверное, если и способна, то в той же мере, в какой могу объяснить свои отношения с мужем.
Выставка называлась "Живопись светом" и была посвящена взаимоотношениям между фотографией и живописью в 19 веке. Не самое необыкновенное или сногсшибательное, что я видела, но очень любопытно, и прекрасно, что было мало народу, потому что многие экспонаты - старинные фотографии - совершенно крошечные. Там были фотографии, послужившие основой для картин; картины, послужившие основой для фотографий; фотографии и картины, созданные на один сюжет в рамках одной творческой группы или направления. Там была чья-то чудесная постановочная фотография на тему леди Шалот, неожиданный, сияющий шотландский пейзаж Милле, ещё более сияющий вид вечернего Пикадилли незнакомого художника, которого я потом нашла и в основной экспозиции и поняла, что он мой, "Беата Беатрикс", на которую можно смотреть бесконечное количество раз, фэнтезийные фотографии Джулии Кэмерон и много всяких мелких прелестей. И всегда, когда я вижу рядом фотографию Джейни Моррис и её очередное аллегорическое прерафаэлитское преображение (на этот раз "Мариана" в сверкающе-синем), я поражаюсь контрасту - на фото немного напуганная, грустная девочка, а Россетти снова и снова делает из неё роковую мистическую обольстительницу. А потом у меня оставалось полчаса до закрытия музея, я поднялась в основные залы, увидела, что там, о счастье, развесили всё хронологически, и нашла сразу несколько прекрасных вещей - елизаветинские портреты, дамы и кавалеры Гейнсборо и Джозефа Райта, фантазии и ноктюрны на сломе веков и то "Благовещение", что я повесила постом ниже. К нему (того же автора, что и сияющее Пикадилли) я возвращалась несколько раз, потому что оно тянуло меня внутрь, светом, глазами Марии, размером больше человеческого роста. А потом ушла и села на автобус, и дальше вы знаете.
Вчера поехала в Бери с Артуром покупать ему ещё одну пару школьных ботинок и подарок от бабушки на начало школы, и это обернулось очередной медитацией на тему течения времени. Сначала мы прошли через поля любимой дорогой, разглядывая все осенние плоды - кукурузу, боярышник, шиповник, грецкие орехи. Гулять с Артуром - отдельное удовольствие. Ему (по крайней мере, как мне кажется на данный момент) передался мой ген любви к движению сквозь пространство, и наши прогулки всегда необыкновенно легки и полны просто "бытия", общения друг с другом и с миром вокруг. Потом купили ботинки (ещё на полразмера больше!), пару лишних рубашек для школы (одна рубашка на два дня не катит никак!), прибалтийского хлеба, набор деревянных инструментов для Уилфреда и велосипед. Велосипед меня шокировал: это зверский зверь (красный и с черепом спереди!), раза в три больше нынешнего, и моя деточка на нём едет... Артур хотел велосипед с Бэтменом, но тот был всего на размер больше, а он уже почти совсем готов к следующему, так что такой и купили. Забираем во вторник. Эпоха невинности стремительно подходит к концу.
А сегодня ходили на вернисаж в нашей церкви, там были сказочные лоскутные одеяла, разложенные по средневековым резным скамьям, и очень много изображений зайцев, и палатка с домашними тортиками и чаем прямо на кладбище, и под нашим столиком был кусочек надгробия. А после обеда пускали на колокольню, и я лазала туда одна и с фотоаппаратом, и в солнце, а не в дождь.
На последнем грузинском персике в холодильнике за неделю выросла необыкновенно художественная плесень, а совсем уж остатки сыра я только что опять пустила в лазанью, со шпинатом. Специи по-прежнему лежат вокруг и пахнут, и я их швыряю во что попало. Georgia on my mind. Артур уже сказал, что хочет обратно на море и в Батуми.
У меня на работе неделя прошла в выяснении, что (сюрприз, сюрприз!) ничего не работает, ничего не готово, но детей как-то надо начинать учить - ну и начали, как всегда, что же остаётся. По дороге со станции останавливалась, втаскивала велосипед на обочину и собирала ежевику - прямо в рот, никаких порывов принести домой и испечь тортик. Порывы будут, конечно, схожу и наберу приличное количество, и испеку, но это было просто для душевного равновесия.
А в пятницу вместо того, чтобы идти на школьную вечеринку, поехала в Лондон, чтобы попасть на выставку в Галерее Тейт. Семье всё равно, где я гуляю вечером, а мне лучше. Социопат как есть. В Лондоне было прекрасно: в музее перед закрытием никого народу, посмотрела и выставку, и новую постоянную экспозицию, а потом села в первый же проходящий мимо автобус, идущий очень приблизительно в сторону Кингз-Кросса, забралась на второй этаж и даже не стала выходить у всяких магазинов, как вроде бы собиралась. Ехала и ехала, рассматривала детали зданий, замечала интересное - экзотичных бронзовых женщин по обе стороны двери на Пэлл-Мэлл, страшно злого льва и китайских болванчиков на Риджент-стрит, ар-декошного ангела на старом здании Би-би-си. Мой любимый ракурс для любимого города. Даже не знаю, способна ли я доходчиво выразить, насколько мне хорошо в Лондоне. Наверное, если и способна, то в той же мере, в какой могу объяснить свои отношения с мужем.
Выставка называлась "Живопись светом" и была посвящена взаимоотношениям между фотографией и живописью в 19 веке. Не самое необыкновенное или сногсшибательное, что я видела, но очень любопытно, и прекрасно, что было мало народу, потому что многие экспонаты - старинные фотографии - совершенно крошечные. Там были фотографии, послужившие основой для картин; картины, послужившие основой для фотографий; фотографии и картины, созданные на один сюжет в рамках одной творческой группы или направления. Там была чья-то чудесная постановочная фотография на тему леди Шалот, неожиданный, сияющий шотландский пейзаж Милле, ещё более сияющий вид вечернего Пикадилли незнакомого художника, которого я потом нашла и в основной экспозиции и поняла, что он мой, "Беата Беатрикс", на которую можно смотреть бесконечное количество раз, фэнтезийные фотографии Джулии Кэмерон и много всяких мелких прелестей. И всегда, когда я вижу рядом фотографию Джейни Моррис и её очередное аллегорическое прерафаэлитское преображение (на этот раз "Мариана" в сверкающе-синем), я поражаюсь контрасту - на фото немного напуганная, грустная девочка, а Россетти снова и снова делает из неё роковую мистическую обольстительницу. А потом у меня оставалось полчаса до закрытия музея, я поднялась в основные залы, увидела, что там, о счастье, развесили всё хронологически, и нашла сразу несколько прекрасных вещей - елизаветинские портреты, дамы и кавалеры Гейнсборо и Джозефа Райта, фантазии и ноктюрны на сломе веков и то "Благовещение", что я повесила постом ниже. К нему (того же автора, что и сияющее Пикадилли) я возвращалась несколько раз, потому что оно тянуло меня внутрь, светом, глазами Марии, размером больше человеческого роста. А потом ушла и села на автобус, и дальше вы знаете.
Вчера поехала в Бери с Артуром покупать ему ещё одну пару школьных ботинок и подарок от бабушки на начало школы, и это обернулось очередной медитацией на тему течения времени. Сначала мы прошли через поля любимой дорогой, разглядывая все осенние плоды - кукурузу, боярышник, шиповник, грецкие орехи. Гулять с Артуром - отдельное удовольствие. Ему (по крайней мере, как мне кажется на данный момент) передался мой ген любви к движению сквозь пространство, и наши прогулки всегда необыкновенно легки и полны просто "бытия", общения друг с другом и с миром вокруг. Потом купили ботинки (ещё на полразмера больше!), пару лишних рубашек для школы (одна рубашка на два дня не катит никак!), прибалтийского хлеба, набор деревянных инструментов для Уилфреда и велосипед. Велосипед меня шокировал: это зверский зверь (красный и с черепом спереди!), раза в три больше нынешнего, и моя деточка на нём едет... Артур хотел велосипед с Бэтменом, но тот был всего на размер больше, а он уже почти совсем готов к следующему, так что такой и купили. Забираем во вторник. Эпоха невинности стремительно подходит к концу.
А сегодня ходили на вернисаж в нашей церкви, там были сказочные лоскутные одеяла, разложенные по средневековым резным скамьям, и очень много изображений зайцев, и палатка с домашними тортиками и чаем прямо на кладбище, и под нашим столиком был кусочек надгробия. А после обеда пускали на колокольню, и я лазала туда одна и с фотоаппаратом, и в солнце, а не в дождь.
На последнем грузинском персике в холодильнике за неделю выросла необыкновенно художественная плесень, а совсем уж остатки сыра я только что опять пустила в лазанью, со шпинатом. Специи по-прежнему лежат вокруг и пахнут, и я их швыряю во что попало. Georgia on my mind. Артур уже сказал, что хочет обратно на море и в Батуми.
суббота, 10 сентября 2016
23:23
Доступ к записи ограничен
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
Вот теперь уже точно о самом Тбилиси (хоть и опять не всё, но лучше буду по кусочкам выкладывать)!
По Тбилиси мы ходили пешком. В сорокаградусную жару, с двумя детьми и коляской, ага. Коляска в очередной раз проявила себя героически, но не позволила нам осмотреть некоторые части Старого города, куда вели переулки-лестницы, что, вероятно, было и к лучшему. Впрочем, на вершину холма, где стоит та самая Мать-Грузия (Артур непременно хотел навестить "the big lady with the sword"!) и крепость Нарикала, мы всё-таки взлетели на фуникулёре, а потом ступенчатыми тропами кое-как пробирались обратно вниз.
Неправильно описывать города через сравнения с другими городами, но что поделать, если все города, которые мне нравятся, неуловимо родственны друг другу? Тбилиси - это такой коктейль из неравных частей Стамбула, Львова и Киева, но, конечно, со своей собственной атмосферой и прелестью. Вкусов в нём так же много, как в вине, и они так же разнообразны - что-то горчит, что-то обжигает, что-то обволакивает сладостью. Он многослоен, многоцветен и категорически не поддаётся поверхностному осмотру - обязательно нужно время неспешно побродить по улицам, сворачивая туда, куда приглянется, и засовывая любопытный нос в ворота, двери, окна и закоулки. Его окраины состоят из стандартных советских и менее стандартных современных (в Грузии всё очень интересно с современной архитектурой) многоэтажек. Его следующий внутренний слой состоит из размашистой имперской роскоши - сталинской и дореволюционной. Главная улица, проспект Руставели, широкая и шумная и застроена эклектичными псевдозамками в стиле модерн и советскими шедеврами вроде бывшего здания парламента, похожего на взбесившийся Московский университет, и её достойной отправной точкой служит колонна с жуткой золотой хренью сверху, работы бессмертного Церетели, и вообще вся напыщенная Площадь свободы с её "Хилтонами" (или "Мариоттами"?) и фонтанами.
А дальше всё становится совсем удивительно, потому что в малоэтажном Старом городе в нежном объятии сливаются камерный, но совершенно индивидуальный грузинский модерн и махровая древность, латаная-перелатаная, многократно достроенная и перестроенная. И то, и другое местами подновлено и красиво раскрашено "на европейский манер" усилиями Саакашвили, местами вполне буквально разваливается на глазах и держится только благодаря многочисленным подпоркам и распоркам. И двери, ах, двери, резные или узорно-решётчатые, обязанные вести в прекрасные потаённые углы города, а вместо этого ведущие в заброшенные подъезды без стёкол, где если кто и живёт, то никогда не рискнёт облокотиться на перила в стиле ар-нуво... И балконы с изысканными решётками, и деревянные резные галереи, и ведущие к ним лёгкие лестницы - падающие, падающие вниз, не сегодня, так завтра, за строительными заборами или со следами чьего-то вполне сегодняшнего обитания, с бельём и цветочными горшками...
Местами Тбилиси совершенно феноменально, уникально запущен, на уровне беднейших кварталов Стамбула, так и не восстановившихся после землетрясения 99 года. Распорки идут прямо через улицу, поддерживая сразу два дома по разные стороны. Прекрасные архитектурные детали грозят осыпаться строительным мусором в любой момент. Окна слепы, и неясно, есть ли за ними жизнь - иногда надеешься, что нет, но ошибаешься, потому что кто-то курит рядом с окном на балкончике, который покоится на очередной подпорке. Это очень красиво - это волшебство тлена и распада во всей своей красе, но понятно, что жить человеческой жизнью так нельзя, да и в плане сохранения культурного наследия стоило бы принять меры. Меры, кстати, потихоньку принимают - те же распорки, заборы с вывешенными на них проектами реставрации, некоторое количество "оживших" улиц или отдельных зданий, особенно в сердце Старого города, прямо под крепостью Нарикала. И очень явно видно, как уходит дыхание потустороннего и остаётся хорошенькая картинка - но пусть лучше так, фиг с ним, с потусторонним.
По Тбилиси мы ходили пешком. В сорокаградусную жару, с двумя детьми и коляской, ага. Коляска в очередной раз проявила себя героически, но не позволила нам осмотреть некоторые части Старого города, куда вели переулки-лестницы, что, вероятно, было и к лучшему. Впрочем, на вершину холма, где стоит та самая Мать-Грузия (Артур непременно хотел навестить "the big lady with the sword"!) и крепость Нарикала, мы всё-таки взлетели на фуникулёре, а потом ступенчатыми тропами кое-как пробирались обратно вниз.
Неправильно описывать города через сравнения с другими городами, но что поделать, если все города, которые мне нравятся, неуловимо родственны друг другу? Тбилиси - это такой коктейль из неравных частей Стамбула, Львова и Киева, но, конечно, со своей собственной атмосферой и прелестью. Вкусов в нём так же много, как в вине, и они так же разнообразны - что-то горчит, что-то обжигает, что-то обволакивает сладостью. Он многослоен, многоцветен и категорически не поддаётся поверхностному осмотру - обязательно нужно время неспешно побродить по улицам, сворачивая туда, куда приглянется, и засовывая любопытный нос в ворота, двери, окна и закоулки. Его окраины состоят из стандартных советских и менее стандартных современных (в Грузии всё очень интересно с современной архитектурой) многоэтажек. Его следующий внутренний слой состоит из размашистой имперской роскоши - сталинской и дореволюционной. Главная улица, проспект Руставели, широкая и шумная и застроена эклектичными псевдозамками в стиле модерн и советскими шедеврами вроде бывшего здания парламента, похожего на взбесившийся Московский университет, и её достойной отправной точкой служит колонна с жуткой золотой хренью сверху, работы бессмертного Церетели, и вообще вся напыщенная Площадь свободы с её "Хилтонами" (или "Мариоттами"?) и фонтанами.
А дальше всё становится совсем удивительно, потому что в малоэтажном Старом городе в нежном объятии сливаются камерный, но совершенно индивидуальный грузинский модерн и махровая древность, латаная-перелатаная, многократно достроенная и перестроенная. И то, и другое местами подновлено и красиво раскрашено "на европейский манер" усилиями Саакашвили, местами вполне буквально разваливается на глазах и держится только благодаря многочисленным подпоркам и распоркам. И двери, ах, двери, резные или узорно-решётчатые, обязанные вести в прекрасные потаённые углы города, а вместо этого ведущие в заброшенные подъезды без стёкол, где если кто и живёт, то никогда не рискнёт облокотиться на перила в стиле ар-нуво... И балконы с изысканными решётками, и деревянные резные галереи, и ведущие к ним лёгкие лестницы - падающие, падающие вниз, не сегодня, так завтра, за строительными заборами или со следами чьего-то вполне сегодняшнего обитания, с бельём и цветочными горшками...
Местами Тбилиси совершенно феноменально, уникально запущен, на уровне беднейших кварталов Стамбула, так и не восстановившихся после землетрясения 99 года. Распорки идут прямо через улицу, поддерживая сразу два дома по разные стороны. Прекрасные архитектурные детали грозят осыпаться строительным мусором в любой момент. Окна слепы, и неясно, есть ли за ними жизнь - иногда надеешься, что нет, но ошибаешься, потому что кто-то курит рядом с окном на балкончике, который покоится на очередной подпорке. Это очень красиво - это волшебство тлена и распада во всей своей красе, но понятно, что жить человеческой жизнью так нельзя, да и в плане сохранения культурного наследия стоило бы принять меры. Меры, кстати, потихоньку принимают - те же распорки, заборы с вывешенными на них проектами реставрации, некоторое количество "оживших" улиц или отдельных зданий, особенно в сердце Старого города, прямо под крепостью Нарикала. И очень явно видно, как уходит дыхание потустороннего и остаётся хорошенькая картинка - но пусть лучше так, фиг с ним, с потусторонним.
среда, 07 сентября 2016
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
Окей, пойдём дальше географически. К Мцхете ближе всего Тбилиси, поэтому расскажу про него, пожалуй.
С Тбилиси мы начинали - провели там два дня перед тем, как сесть на поезд на Батуми. И кажется, в отношении этого города на нас было наложено какое-то мелкое проклятие, потому что приехать в него без приключений нам не удалось ни в конце, ни в начале. Приземлившись вовремя, около полуночи, и благополучно пройдя все пункты досмотра (на паспортном контроле Уилфред заигрывал с грузинской княжной в синей форме со звёздами и совал ей в окошко своего плюшевого котика; княжна таяла, гладила котика и совала обратно), мы ещё полтора часа ждали багаж, с трудом сдерживая детей, которые одновременно засыпали на ходу и ходили на ушах. Выглядело это феерично: сначала с нашего рейса выплыло три сумки, включая Птичкину, потом долго-долго вообще ничего, кроме пустого конвейера, а потом вообще ничего, включая какие бы то ни было объяснения. Наконец терпеливый народ потерял терпение, повытаскивал из каких-то углов сотрудников аэропорта, и те, сквозь зубы от злости на украинских коллег, на двух языках объяснили, что эти прекрасные люди в Киеве неправильно загрузили самолёт: сначала почти весь багаж, потом груз, потом ещё чуть-чуть багажа, который и выдали в самом начале. Всё это время, разумеется, нас терпеливо ждал водитель и хозяева квартиры.
Квартира, кстати, заслуживает отдельного описания. Я была привередлива: мне обязательно нужно было жильё в старом городе и желательно в старом доме, пусть и всего на два дня. Выбранное место удовлетворило меня во всех отношениях. Здание (думаю, конец 19 - начало 20 века) напомнило мне и Питер, и Львов - только от него больше отваливалось. В буквальном смысле - соседнее здание уже отвалилось, красивая лепнина возле балкона грозила в любой момент свернуться в рулончик, восхитительная деревянная галерея во дворике заваливала любой горизонт на раз, перила в подъезде трогать не советовали. Внутри, впрочем, всё выглядело вполне прочно и прилично, и сами балконы нареканий не вызывали, равно как и кухня, выкроенная из куска той самой галереи (везёт нам на съёмные квартиры с висячими кухнями). С одного балкона была видна страшноватая алюминиевая Мать-Грузия на холме в одну сторону и дворик с галереей в другую, улица Лермонтова и луна в её конце. С другого - прекрасная отваливающаяся лепнина и перекрёсток Лермонтова с довольно оживлённой улицей Дадиани, что делало его идеальным местом для ленивого наблюдения за миром, например, за тем, как несколько мужиков посреди ночи лениво светят в канализационный люк и явно препираются, кому туда лезть.
В подъезде была роспись на стенах, в квартире - хозяйская живопись в грузинско-сувенирном духе, древний платяной шкаф, высокие потолки и прекрасная круговая, читай, беговая планировка, которую мои дети оценили даже в два часа ночи, сразу по приезде. Входную дверь можно было не запирать, потому что она выходила в коридор, общий с хозяевами и соседями, с проходами в ещё одну квартиру и на галерею, на которую открывалось несколько дверей, оставшихся мной непонятыми - то ли они все вели в одну длинную квартиру, то ли в отдельные закутки. Мне также не удалось установить, сколько народу живёт во всей этой конгломерации и в каких отношениях они друг с другом и с нашей квартирой. Что не отменяло очарования этой причудливой коммунальной жизни - Джона в первое же утро кто-то на галерее напоил кофе и рассказал и показал, какой именно кофе стоит покупать, а периодически возникающая из сумрака крохотная бабушка неизменно бросалась обниматься с Уилфредом. В общем, наше жильё, как я и хотела, само по себе оказалось культурным и эстетическим опытом. А уж как прекрасно было сидеть на балконе с вином...
О вине тоже стоит отдельно (ага, до исторических достопримечательностей могу не дотянуть!). Хозяин квартиры (или, как мне кажется, управляющий несколькими квартирами, своими или чужими - не знаю) очень хотел вытянуть нас с Птичкой в винный магазин своего приятеля - хорошо знакомый мне синдром турецких ковров, с которым я неплохо умею справляться. Собственно, было бы побольше времени - я бы съездила, но времени и сил было в обрез, а попробовать что-нибудь вкусное хотелось, поэтому в итоге мы договорились, что нам привезут пару бутылок прямо на дом, по заранее оговорённым параметрам вроде сорта и цены. И скажу я вам, оно того стоило. Бутылка Саперави, по английским меркам весьма средняя в плане цены, содержала в себе нечто тягучее и фиолетовое на просвет, вызывающее ассоциации с кровью каких-то хтонических чудовищ и обладающее поразительной гаммой вкусов, которые волшебным образом распределялись во рту и гортани. Это было вино, изготовленное в "квеври" - огромных кувшинах, закопанных в землю, по тысячелетнему традиционному методу, и я совершенно честно могу сказать, что никогда не пила ничего подобного. Ну, я не знаток и не гурман и не пробовала столетних французских вин, но в моём достаточно разнообразном алкогольном опыте это стало самым сильным впечатлением (помимо спирта "Рояль" с напитком "Юпи", разведённым в тёплой воде, но то были лихие девяностые на раскопе под Керчью и вообще впечатление совсем другого рода).
Хм, раз уж я начала о продуктах... в Тбилиси же я получила просто кулинарный шок, в тот единственный раз за всю поездку, когда мы ели в ресторане. Опять-таки, так вкусно мне просто вообще никогда в жизни не было. Ресторанчик в подвале нашего же дома порекомендовали соседи. Музыка там играла громкая (это общенациональная грузинская проблема), но её забивали все остальные чувства, особенно обоняние и вкус. Мы попробовали все сорта пхали - закуски с пастой из грецких орехов (баклажан, шпинат и молодые свекольные листья), жареные баклажаны с чесноком и тоже с орехами, салат из огурцов и помидоров с ореховой заправкой и лобио, почему-то без орехов. Всё это было как-то так же умопомрачительно собрано из разных вкусов, как вино. Ну и плюс хачапури, и картошка фри, вручную нарезанная тончайшей соломкой, и лимонады "Натахтари", которые мы потом осваивали всю поездку, старательно выковыривая незнакомые сорта из магазинных холодильников...
Лимонады, как оказалось, это национальная фишка. Я сразу вспомнила "Воды Лагидзе", открывшиеся в Питере на улице Белинского в начале девяностых, и не ошиблась - традиция, похоже, от Лагидзе и идёт. Апельсин с мятой, лимон, шоколад, тархун, фейхоа, груша, крем-сода, крем-шоколад, виноград - это то, что нам попалось, некоторые - от разных производителей, так что можно было сравнить. Птичке нравились менее сладкие, а мне как раз по вкусу пришлись рецепты фирмы "Натахтари".
Хм, как-то это всё пока не совсем про Тбилиси, но уж что есть, тем более, всё равно мало кто читает )
С Тбилиси мы начинали - провели там два дня перед тем, как сесть на поезд на Батуми. И кажется, в отношении этого города на нас было наложено какое-то мелкое проклятие, потому что приехать в него без приключений нам не удалось ни в конце, ни в начале. Приземлившись вовремя, около полуночи, и благополучно пройдя все пункты досмотра (на паспортном контроле Уилфред заигрывал с грузинской княжной в синей форме со звёздами и совал ей в окошко своего плюшевого котика; княжна таяла, гладила котика и совала обратно), мы ещё полтора часа ждали багаж, с трудом сдерживая детей, которые одновременно засыпали на ходу и ходили на ушах. Выглядело это феерично: сначала с нашего рейса выплыло три сумки, включая Птичкину, потом долго-долго вообще ничего, кроме пустого конвейера, а потом вообще ничего, включая какие бы то ни было объяснения. Наконец терпеливый народ потерял терпение, повытаскивал из каких-то углов сотрудников аэропорта, и те, сквозь зубы от злости на украинских коллег, на двух языках объяснили, что эти прекрасные люди в Киеве неправильно загрузили самолёт: сначала почти весь багаж, потом груз, потом ещё чуть-чуть багажа, который и выдали в самом начале. Всё это время, разумеется, нас терпеливо ждал водитель и хозяева квартиры.
Квартира, кстати, заслуживает отдельного описания. Я была привередлива: мне обязательно нужно было жильё в старом городе и желательно в старом доме, пусть и всего на два дня. Выбранное место удовлетворило меня во всех отношениях. Здание (думаю, конец 19 - начало 20 века) напомнило мне и Питер, и Львов - только от него больше отваливалось. В буквальном смысле - соседнее здание уже отвалилось, красивая лепнина возле балкона грозила в любой момент свернуться в рулончик, восхитительная деревянная галерея во дворике заваливала любой горизонт на раз, перила в подъезде трогать не советовали. Внутри, впрочем, всё выглядело вполне прочно и прилично, и сами балконы нареканий не вызывали, равно как и кухня, выкроенная из куска той самой галереи (везёт нам на съёмные квартиры с висячими кухнями). С одного балкона была видна страшноватая алюминиевая Мать-Грузия на холме в одну сторону и дворик с галереей в другую, улица Лермонтова и луна в её конце. С другого - прекрасная отваливающаяся лепнина и перекрёсток Лермонтова с довольно оживлённой улицей Дадиани, что делало его идеальным местом для ленивого наблюдения за миром, например, за тем, как несколько мужиков посреди ночи лениво светят в канализационный люк и явно препираются, кому туда лезть.
В подъезде была роспись на стенах, в квартире - хозяйская живопись в грузинско-сувенирном духе, древний платяной шкаф, высокие потолки и прекрасная круговая, читай, беговая планировка, которую мои дети оценили даже в два часа ночи, сразу по приезде. Входную дверь можно было не запирать, потому что она выходила в коридор, общий с хозяевами и соседями, с проходами в ещё одну квартиру и на галерею, на которую открывалось несколько дверей, оставшихся мной непонятыми - то ли они все вели в одну длинную квартиру, то ли в отдельные закутки. Мне также не удалось установить, сколько народу живёт во всей этой конгломерации и в каких отношениях они друг с другом и с нашей квартирой. Что не отменяло очарования этой причудливой коммунальной жизни - Джона в первое же утро кто-то на галерее напоил кофе и рассказал и показал, какой именно кофе стоит покупать, а периодически возникающая из сумрака крохотная бабушка неизменно бросалась обниматься с Уилфредом. В общем, наше жильё, как я и хотела, само по себе оказалось культурным и эстетическим опытом. А уж как прекрасно было сидеть на балконе с вином...
О вине тоже стоит отдельно (ага, до исторических достопримечательностей могу не дотянуть!). Хозяин квартиры (или, как мне кажется, управляющий несколькими квартирами, своими или чужими - не знаю) очень хотел вытянуть нас с Птичкой в винный магазин своего приятеля - хорошо знакомый мне синдром турецких ковров, с которым я неплохо умею справляться. Собственно, было бы побольше времени - я бы съездила, но времени и сил было в обрез, а попробовать что-нибудь вкусное хотелось, поэтому в итоге мы договорились, что нам привезут пару бутылок прямо на дом, по заранее оговорённым параметрам вроде сорта и цены. И скажу я вам, оно того стоило. Бутылка Саперави, по английским меркам весьма средняя в плане цены, содержала в себе нечто тягучее и фиолетовое на просвет, вызывающее ассоциации с кровью каких-то хтонических чудовищ и обладающее поразительной гаммой вкусов, которые волшебным образом распределялись во рту и гортани. Это было вино, изготовленное в "квеври" - огромных кувшинах, закопанных в землю, по тысячелетнему традиционному методу, и я совершенно честно могу сказать, что никогда не пила ничего подобного. Ну, я не знаток и не гурман и не пробовала столетних французских вин, но в моём достаточно разнообразном алкогольном опыте это стало самым сильным впечатлением (помимо спирта "Рояль" с напитком "Юпи", разведённым в тёплой воде, но то были лихие девяностые на раскопе под Керчью и вообще впечатление совсем другого рода).
Хм, раз уж я начала о продуктах... в Тбилиси же я получила просто кулинарный шок, в тот единственный раз за всю поездку, когда мы ели в ресторане. Опять-таки, так вкусно мне просто вообще никогда в жизни не было. Ресторанчик в подвале нашего же дома порекомендовали соседи. Музыка там играла громкая (это общенациональная грузинская проблема), но её забивали все остальные чувства, особенно обоняние и вкус. Мы попробовали все сорта пхали - закуски с пастой из грецких орехов (баклажан, шпинат и молодые свекольные листья), жареные баклажаны с чесноком и тоже с орехами, салат из огурцов и помидоров с ореховой заправкой и лобио, почему-то без орехов. Всё это было как-то так же умопомрачительно собрано из разных вкусов, как вино. Ну и плюс хачапури, и картошка фри, вручную нарезанная тончайшей соломкой, и лимонады "Натахтари", которые мы потом осваивали всю поездку, старательно выковыривая незнакомые сорта из магазинных холодильников...
Лимонады, как оказалось, это национальная фишка. Я сразу вспомнила "Воды Лагидзе", открывшиеся в Питере на улице Белинского в начале девяностых, и не ошиблась - традиция, похоже, от Лагидзе и идёт. Апельсин с мятой, лимон, шоколад, тархун, фейхоа, груша, крем-сода, крем-шоколад, виноград - это то, что нам попалось, некоторые - от разных производителей, так что можно было сравнить. Птичке нравились менее сладкие, а мне как раз по вкусу пришлись рецепты фирмы "Натахтари".
Хм, как-то это всё пока не совсем про Тбилиси, но уж что есть, тем более, всё равно мало кто читает )
вторник, 06 сентября 2016
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
Ну что, продолжаем с конца в произвольном порядке?
В Мцхету мы приехали не в самом бодром состоянии и расположении духа, проспав примерно четыре часа в нормальных кроватях, а до того чёрти как урывками и вповалку в поезде (лучше всего было детям - мелочь спала поперёк целого сиденья, а Артур распространился поверх меня и Птица синица). Однако лично с меня неудовлетворённость окружающим миром слетела моментально, как только я увидела в перспективе дороги церковь Джвари (Креста Господня) на какой-то недостижимой высоте на фоне тёмно-синих гор. Высота оказалась вполне достижимой, но с неё прямо-таки сдувало ветром (потом на этом же ветру мы взлетали из тбилисского аэропорта так, как будто разгонялись по ухабистой деревенской дороге) - к счастью, отдувало от края обрыва, с которого открывался фантастический вид на слияние рек Арагви и Мктвари, черепичные крыши самой Мцхеты внизу и обманчиво скромный купол собора Светицховели, так что можно было любоваться, не боясь улететь. Да, если бы я написала "слияние Арагви и Куры", вы могли бы заподозрить литературную цитату и были бы правы: считается, что именно монастырь Джвари вдохновил Лермонтова, а Кура - русское (тюркское?) название Мктвари.
Артур был в восторге от ветра и всяких ступенек и выступов, по которым можно (?) лазать, Уилфред традиционно порывался задуть все свечи внутри церкви, как на праздничном торте, а я с не меньшим восторгом рассматривала совсем новый для меня тип архитектуры. Церкви Мцхеты, древней столицы Картли, то есть, Грузии, тесно связанные с основополагающими, легендарными фигурами грузинского христианства, фактически послужили моделью для большинства памятников грузинской религиозной архитектуры. Они похожи на головоломки, в которых нужно собрать фигуру из многоугольных геометрических форм, вставляющихся друг в друга в единственной строгой последовательности. В этом, безусловно, есть Византия, но по ощущениям (я знаю, исторически неточным) - совсем чуть-чуть, и больше внутри, чем снаружи.
Внутри в Джвари (6 век!) не сохранилось фресок, только возвышенная темнота, прорезанная солнечной балкой в барабане купола, и огромный многоугольный пьедестал креста Святой Нины. Мы ещё раз обошли маленькую церковь со всех сторон, восхитились рельефными ангелами над входом и поехали вниз и на другую сторону Арагви, в сам город, и практически с любой точки дороги нам открывался новый ракурс Джвари, заманчиво парящей над всем вокруг, как драгоценная шкатулка, которую поставили на самую верхнюю полку.
Мцхета, древняя столица, сейчас не более чем посёлок, нацеленный в первую очередь на обслуживание туристов. В центре, вокруг собора Светицховели (Животворящего столпа, 11 век), старинные дома на маленьких улочках отреставрированы так, что сами похожи на сувенир из своих же лавочек и не вызывают никаких чувств. (С сувенирами, кстати, в Грузии настоящая беда: в большинстве своём они страшнее атомной войны, в меньшинстве - балансируют на грани забавного кича, так что затариваться лучше всего продуктами, благо они как раз представлены в прекрасном количестве и качестве.) Зато попав за крепостные стены, окружающие собор, моментально оказываешься втянутым в очередную головоломку, только ещё более масштабную, сложную и завораживающую. Я не могла бы объяснить, как устроено это здание - оно, опять-таки, как будто состоит из нескольких, вставленных друг в друга. Это впечатление усиливается тем, что оно построено из разных сортов камня - зеленоватый сверху, бежевый снизу, красноватые рельефы.
Рельефы прекрасны отдельно, и отдельной жизнью и живут - композиционно они совсем не всегда связаны с тем пространством, в которое помещены (так мои дети лепят подаренные им наклейки - лишь бы куда-нибудь пристроить). Там есть причудливые деревья, быки, павлины и котики, и загадочная рука с невнятным инструментом, не то масонский символ, не то напоминание о легенде про отрубленную руку строителя собора. Можно обходить собор раз за разом, и всё время будут открываться какие-то углы и выступы, и детали, не замеченные раньше. А можно зайти внутрь и пропасть, потому что там тоже за каждым поворотом чудеса - то миниатюрная церковь в церкви, модель храма Гроба Господня, то сплошь покрытое фресками, похожее на колодец сооружение над собственно "животворящим столпом" (мироточащим пнём от срубленного кедра из такой запутанной апокрифической легенды, что я даже не буду пытаться её изложить), то грузинские цари прямо под ногами, то полустёртый Страшный суд во всю стену, где интереснее всего, конечно же, апокалиптические чудовища. Мне так и не удалось поймать и как следует облечь в слова своё ощущение того, чем отличаются грузинские церкви от византийских, русских или украинских - помимо религиозных и архитектурных подробностей, которые можно изложить техническими терминами, в них какая-то особая пропорция сумрака и света, и особенные глаза на фресках, неуловимо родственные Врубелю. Смотрела бы и смотрела, если бы не бунтующие дети и билет на самолёт.
В Мцхету мы приехали не в самом бодром состоянии и расположении духа, проспав примерно четыре часа в нормальных кроватях, а до того чёрти как урывками и вповалку в поезде (лучше всего было детям - мелочь спала поперёк целого сиденья, а Артур распространился поверх меня и Птица синица). Однако лично с меня неудовлетворённость окружающим миром слетела моментально, как только я увидела в перспективе дороги церковь Джвари (Креста Господня) на какой-то недостижимой высоте на фоне тёмно-синих гор. Высота оказалась вполне достижимой, но с неё прямо-таки сдувало ветром (потом на этом же ветру мы взлетали из тбилисского аэропорта так, как будто разгонялись по ухабистой деревенской дороге) - к счастью, отдувало от края обрыва, с которого открывался фантастический вид на слияние рек Арагви и Мктвари, черепичные крыши самой Мцхеты внизу и обманчиво скромный купол собора Светицховели, так что можно было любоваться, не боясь улететь. Да, если бы я написала "слияние Арагви и Куры", вы могли бы заподозрить литературную цитату и были бы правы: считается, что именно монастырь Джвари вдохновил Лермонтова, а Кура - русское (тюркское?) название Мктвари.
Артур был в восторге от ветра и всяких ступенек и выступов, по которым можно (?) лазать, Уилфред традиционно порывался задуть все свечи внутри церкви, как на праздничном торте, а я с не меньшим восторгом рассматривала совсем новый для меня тип архитектуры. Церкви Мцхеты, древней столицы Картли, то есть, Грузии, тесно связанные с основополагающими, легендарными фигурами грузинского христианства, фактически послужили моделью для большинства памятников грузинской религиозной архитектуры. Они похожи на головоломки, в которых нужно собрать фигуру из многоугольных геометрических форм, вставляющихся друг в друга в единственной строгой последовательности. В этом, безусловно, есть Византия, но по ощущениям (я знаю, исторически неточным) - совсем чуть-чуть, и больше внутри, чем снаружи.
Внутри в Джвари (6 век!) не сохранилось фресок, только возвышенная темнота, прорезанная солнечной балкой в барабане купола, и огромный многоугольный пьедестал креста Святой Нины. Мы ещё раз обошли маленькую церковь со всех сторон, восхитились рельефными ангелами над входом и поехали вниз и на другую сторону Арагви, в сам город, и практически с любой точки дороги нам открывался новый ракурс Джвари, заманчиво парящей над всем вокруг, как драгоценная шкатулка, которую поставили на самую верхнюю полку.
Мцхета, древняя столица, сейчас не более чем посёлок, нацеленный в первую очередь на обслуживание туристов. В центре, вокруг собора Светицховели (Животворящего столпа, 11 век), старинные дома на маленьких улочках отреставрированы так, что сами похожи на сувенир из своих же лавочек и не вызывают никаких чувств. (С сувенирами, кстати, в Грузии настоящая беда: в большинстве своём они страшнее атомной войны, в меньшинстве - балансируют на грани забавного кича, так что затариваться лучше всего продуктами, благо они как раз представлены в прекрасном количестве и качестве.) Зато попав за крепостные стены, окружающие собор, моментально оказываешься втянутым в очередную головоломку, только ещё более масштабную, сложную и завораживающую. Я не могла бы объяснить, как устроено это здание - оно, опять-таки, как будто состоит из нескольких, вставленных друг в друга. Это впечатление усиливается тем, что оно построено из разных сортов камня - зеленоватый сверху, бежевый снизу, красноватые рельефы.
Рельефы прекрасны отдельно, и отдельной жизнью и живут - композиционно они совсем не всегда связаны с тем пространством, в которое помещены (так мои дети лепят подаренные им наклейки - лишь бы куда-нибудь пристроить). Там есть причудливые деревья, быки, павлины и котики, и загадочная рука с невнятным инструментом, не то масонский символ, не то напоминание о легенде про отрубленную руку строителя собора. Можно обходить собор раз за разом, и всё время будут открываться какие-то углы и выступы, и детали, не замеченные раньше. А можно зайти внутрь и пропасть, потому что там тоже за каждым поворотом чудеса - то миниатюрная церковь в церкви, модель храма Гроба Господня, то сплошь покрытое фресками, похожее на колодец сооружение над собственно "животворящим столпом" (мироточащим пнём от срубленного кедра из такой запутанной апокрифической легенды, что я даже не буду пытаться её изложить), то грузинские цари прямо под ногами, то полустёртый Страшный суд во всю стену, где интереснее всего, конечно же, апокалиптические чудовища. Мне так и не удалось поймать и как следует облечь в слова своё ощущение того, чем отличаются грузинские церкви от византийских, русских или украинских - помимо религиозных и архитектурных подробностей, которые можно изложить техническими терминами, в них какая-то особая пропорция сумрака и света, и особенные глаза на фресках, неуловимо родственные Врубелю. Смотрела бы и смотрела, если бы не бунтующие дети и билет на самолёт.
понедельник, 05 сентября 2016
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
...в не совсем первый класс (называется reception year, а отсчёт уже со следующего года пойдёт). Как я и предполагала, никакого толку от ребёнка добиться не удалось - что делал на занятиях, с кем познакомился, что говорила учительница - всё мимо. В сухом остатке: ел желе на обед, подрался с мальчиком, с которым дрался и в детсаду, бегал на игровом поле и лазал по каким-то лазалкам, взял в библиотеке книжку про пожарную машину. Никакой торжественной части не было, привели (всей семьёй) сразу в класс, потолкались там немного с другими родителями и детьми, убедились, что нашему чаду разлука с родными по-прежнему пофиг, если есть что-то новенькое и интересное, с трудом вытащили мелкого, ушли, пришли забрать в три часа. Подробнее ничего не могу, могу картинки в форме ))
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
Купила в нашем крохотном деревенском супермаркете украинскую чернику и красные гладиолусы - себе на начало учебного года (дети у нас ходят в школу без цветов). Обнаружила в саду полностью объеденную птицами рябину, немного спелой ежевики, почти спелые яблоки, стремящиеся к земле, и огромный подсолнух, стремящийся в небо, но по пути томно склонивший голову на крышу соседского сарая. Пообнималась с мелким ребёнком, у которого было особо ласкательно-прилипчивое настроение. Порадовалась, что он совершенно точно привязал своё mamma ко мне (хотя не факт, что опять не стал бы так называть и Птица синица, будь она рядом!). Выстирала все отпускные шмотки, сложила парео, шорты и купальники в чемодан до следующего года. Сходила со старшим ребёнком на день рождения - что-то эта обязанность вот уже который раз достаётся мне, в следующий раз точно очередь мужа. Подписала специальной ручкой все вещи завтрашнему первокласснику: форму простую и спортивную, обувь, мешки и папку (занудное занятие!). Случайно по телевизору посмотрела с Артуром половину "Хьюго" Мартина Скорсезе, завораживающую полусказку-полубыль про немое кино, Париж 30-х, серебряного механического человека. Завтра веду Артура в школу, послезавтра и мне на работу. Лето кончилось.
воскресенье, 04 сентября 2016
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
Собственно, Беслан - тогда и сейчас - это всё, что вам надо знать о России 21 века. "Принесите-ка мне, звери, ваших детушек, я сегодня их за ужином скушаю." А звери всё плачут, убиваются, с малышами навеки прощаются, и несут, несут, несут детушек, потому что шкура дорога и рога нынче тоже недёшевы. А если вдруг прискачет кенгуру, то сразу погонят поганой метлой - "уходи-ка ты отсюда, как бы не было нам худа". "Тараканище" - кошмарное, шизофреническое произведение, которое остаётся трагически актуальным. Большей мерзости, чем Беслан, даже моя родина, надеюсь, не сможет уже совершить. Впрочем, надежда моя слаба.
суббота, 03 сентября 2016
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
Чтобы с чего-то начать, начну с конца.
В последний день лета мы с моим семейством и Птица синица сидели на пляже в Мцване-Концхи, под сенью Батумского ботанического сада, и наблюдали, как с моря идёт гроза. На горизонте Батуми сначала померк, перестал сверкать своими марсианскими башнями, потом потемнел, а потом исчез вовсе, как будто его нечёткий силуэт смыло банкой воды, разлитой на акварельный рисунок. Потом потемнело и над нами, а мы всё сидели, даже когда сверху начало капать. Когда стало лить, всё-таки поспешно собрали шмотки и, не одеваясь, в купальниках и плавках, побежали домой. А, нет, Птичка надела платье - поверх мокрого купальника, который не высох с предыдущего дня и который она зачем-то хотела высушить, прежде чем снова намочить в море. В море не успела. Ну, она художник, ей можно.
Дома у нас уже были сложены чемоданы - вечером мы уезжали на поезде в Тбилиси. Мы развели болото в комнате, безуспешно развесили мокрые вещи на мокром балконе, упорно приняли ещё один душ, несколько раз потеряли и нашли разные мелочи, которые мой младший ребёнок за считанные секунды успевал ухватить и заныкать по пустым шкафчикам. Все были слегка на нервах - ждали такси и не были уверены, что мы уедем с той станции, с которой у нас были билеты. Станция Махинджаури, ближайшая к нашему жилью, оказалась одиноким древним перроном с наглухо закрытой и пустой вокзальной стекляшкой, и нашей хозяйке в день нашего приезда на центральном вокзале в Батуми вообще сказали, что поезда там не останавливаются, так что она поехала встречать нас в город. Нас с жаркого перрона пытались увезти все местные таксисты, мы отказывались, и в итоге один из них позвонил нашей хозяйке со своего телефона, и все друг друга нашли.
С отъездом всё представлялось сложнее - если и правда не остановится, последствия будут намного серьёзнее. Наш водитель привёз нас к станции, посмотрел на стену дождя, от которого решительно негде было бы укрыться, поговорил с какими-то местными людьми и предложил отвезти нас всё-таки на центральный вокзал. Там нас напугала пожилая бабка в кассе - "могут не посадить, идите просите!" - и моментально успокоили молодые проводники, которые не увидели проблемы в том, что билеты у нас технически со станции в пяти километрах от Батуми. (Это поколенческое разделение, кстати, встретилось нам не раз в Грузии - махровый советский менталитет старшего и доброжелательная гибкость молодого, с дополнительной корреляцией по степени владения русским языком.) В поезд мы сели, в Махинджаури всё равно остановились (но вымокли бы там знатно и бежали бы с вещами за первым вагоном в конец перрона), и всё было прекрасно, пока на подъезде к станции Ланчхути наш поезд не сбил человека. Надо сказать, что железнодорожные пути в Грузии не огорожены ничем, переходов и переездов со шлагбаумами тоже замечено не было, но в качестве компенсации поезда там ходят с постоянным звуковым сопровождением из гудков и свистков, как в старом кино. К сожалению, этот способ не всегда срабатывает. Следующие три с половиной часа мы стояли в темноте и неизвестности, в ожидании сначала полиции, потом нового машиниста из Батуми. Моего младшего ребёнка усыновили две пожилые русскоязычные дамы, которых он быстренько сорганизовал на всякие полезные действия, вроде прогулок по вагону и игр со шторкой на окне, с Артуром мы в сто первый раз прочитали "Сто одного далматинца", потом кое-как устроились спать. В Тбилиси приехали полчетвёртого утра вместо полуночи, водитель ездил нас встречать четыре раза, но честно дождался, легли мы в четыре, а на полдесятого у нас была запланирована экскурсия в Мцхету прямо перед аэропортом. Мой муж и Птичка как-то не очень были настроены на достопримечательности после таких приключений, но я баран и не пожелала уступать свои кровные планы каким-то там грузинским железным дорогам, так что мы всё равно поехали и не пожалели.
Мцхета была прекрасна (про неё ещё напишу) и всех разбудила (а некоторые - которые мои дети - и вообще с самого начала были бодры и скакали козлами), после неё мы напоследок глотнули сказочных грузинских лимонадов, с интересом пообщались с нашим гидом, бывшим военным врачом, послужившим и в грузинских горячих точках, и в украинской АТО, и волшебным образом вовремя попали в аэропорт. И теперь моя кухня и мои пустые чемоданы пахнут кофе, персиками и сванской солью, а по всем доступным горизонтальным поверхностям разложены: разноцветная галька из Мцване-Концхи, чурчхела, пастила, похожая на круглые листы сладкого пергамента, пакетики с кофе и пряностями (сванская соль, сушёный барбарис, сухая аджика и хмели-сунели), причудливо облизанные и обглоданные морем стёкла, деревяшки, раковины и орехи, сушёная хурма, шишки, варенье из грецких орехов (не пугайтесь, в банке) и те самые персики, купленные незрелыми и благополучно доспевшие в чемодане. Впрочем, вру - персиков уже почти не осталось, а остатки солёного рассыпчатого белого сыра только что отправились из холодильника в лазанью с печёной тыквой (да, я в курсе, что это не аутентично ни с какой стороны). Давно я не привозила из путешествий столько кусочков собственно страны - с нормальными туристическими сувенирами в Грузии швах, и вместо этого она как будто щедро делится самим своим существом. Впрочем, она вообще щедра, бесшабашна и прекрасна - но об этом в следующем номере.
В последний день лета мы с моим семейством и Птица синица сидели на пляже в Мцване-Концхи, под сенью Батумского ботанического сада, и наблюдали, как с моря идёт гроза. На горизонте Батуми сначала померк, перестал сверкать своими марсианскими башнями, потом потемнел, а потом исчез вовсе, как будто его нечёткий силуэт смыло банкой воды, разлитой на акварельный рисунок. Потом потемнело и над нами, а мы всё сидели, даже когда сверху начало капать. Когда стало лить, всё-таки поспешно собрали шмотки и, не одеваясь, в купальниках и плавках, побежали домой. А, нет, Птичка надела платье - поверх мокрого купальника, который не высох с предыдущего дня и который она зачем-то хотела высушить, прежде чем снова намочить в море. В море не успела. Ну, она художник, ей можно.
Дома у нас уже были сложены чемоданы - вечером мы уезжали на поезде в Тбилиси. Мы развели болото в комнате, безуспешно развесили мокрые вещи на мокром балконе, упорно приняли ещё один душ, несколько раз потеряли и нашли разные мелочи, которые мой младший ребёнок за считанные секунды успевал ухватить и заныкать по пустым шкафчикам. Все были слегка на нервах - ждали такси и не были уверены, что мы уедем с той станции, с которой у нас были билеты. Станция Махинджаури, ближайшая к нашему жилью, оказалась одиноким древним перроном с наглухо закрытой и пустой вокзальной стекляшкой, и нашей хозяйке в день нашего приезда на центральном вокзале в Батуми вообще сказали, что поезда там не останавливаются, так что она поехала встречать нас в город. Нас с жаркого перрона пытались увезти все местные таксисты, мы отказывались, и в итоге один из них позвонил нашей хозяйке со своего телефона, и все друг друга нашли.
С отъездом всё представлялось сложнее - если и правда не остановится, последствия будут намного серьёзнее. Наш водитель привёз нас к станции, посмотрел на стену дождя, от которого решительно негде было бы укрыться, поговорил с какими-то местными людьми и предложил отвезти нас всё-таки на центральный вокзал. Там нас напугала пожилая бабка в кассе - "могут не посадить, идите просите!" - и моментально успокоили молодые проводники, которые не увидели проблемы в том, что билеты у нас технически со станции в пяти километрах от Батуми. (Это поколенческое разделение, кстати, встретилось нам не раз в Грузии - махровый советский менталитет старшего и доброжелательная гибкость молодого, с дополнительной корреляцией по степени владения русским языком.) В поезд мы сели, в Махинджаури всё равно остановились (но вымокли бы там знатно и бежали бы с вещами за первым вагоном в конец перрона), и всё было прекрасно, пока на подъезде к станции Ланчхути наш поезд не сбил человека. Надо сказать, что железнодорожные пути в Грузии не огорожены ничем, переходов и переездов со шлагбаумами тоже замечено не было, но в качестве компенсации поезда там ходят с постоянным звуковым сопровождением из гудков и свистков, как в старом кино. К сожалению, этот способ не всегда срабатывает. Следующие три с половиной часа мы стояли в темноте и неизвестности, в ожидании сначала полиции, потом нового машиниста из Батуми. Моего младшего ребёнка усыновили две пожилые русскоязычные дамы, которых он быстренько сорганизовал на всякие полезные действия, вроде прогулок по вагону и игр со шторкой на окне, с Артуром мы в сто первый раз прочитали "Сто одного далматинца", потом кое-как устроились спать. В Тбилиси приехали полчетвёртого утра вместо полуночи, водитель ездил нас встречать четыре раза, но честно дождался, легли мы в четыре, а на полдесятого у нас была запланирована экскурсия в Мцхету прямо перед аэропортом. Мой муж и Птичка как-то не очень были настроены на достопримечательности после таких приключений, но я баран и не пожелала уступать свои кровные планы каким-то там грузинским железным дорогам, так что мы всё равно поехали и не пожалели.
Мцхета была прекрасна (про неё ещё напишу) и всех разбудила (а некоторые - которые мои дети - и вообще с самого начала были бодры и скакали козлами), после неё мы напоследок глотнули сказочных грузинских лимонадов, с интересом пообщались с нашим гидом, бывшим военным врачом, послужившим и в грузинских горячих точках, и в украинской АТО, и волшебным образом вовремя попали в аэропорт. И теперь моя кухня и мои пустые чемоданы пахнут кофе, персиками и сванской солью, а по всем доступным горизонтальным поверхностям разложены: разноцветная галька из Мцване-Концхи, чурчхела, пастила, похожая на круглые листы сладкого пергамента, пакетики с кофе и пряностями (сванская соль, сушёный барбарис, сухая аджика и хмели-сунели), причудливо облизанные и обглоданные морем стёкла, деревяшки, раковины и орехи, сушёная хурма, шишки, варенье из грецких орехов (не пугайтесь, в банке) и те самые персики, купленные незрелыми и благополучно доспевшие в чемодане. Впрочем, вру - персиков уже почти не осталось, а остатки солёного рассыпчатого белого сыра только что отправились из холодильника в лазанью с печёной тыквой (да, я в курсе, что это не аутентично ни с какой стороны). Давно я не привозила из путешествий столько кусочков собственно страны - с нормальными туристическими сувенирами в Грузии швах, и вместо этого она как будто щедро делится самим своим существом. Впрочем, она вообще щедра, бесшабашна и прекрасна - но об этом в следующем номере.
среда, 17 августа 2016
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
Завтра улетаем приключаться в Грузию. Никаким другим глаголом наши планы у меня не описываются. Первый раз в жизни еду в страну, где не буду понимать надписи на улицах. Чемоданы собрала, теперь пойду сделаю ещё полезность - допью вино и доем смородину и малину, чтобы не пропадало добро. До сентября (ну или до какого-нибудь вай-фая и свободной минутки, ха-ха)!