Наверное, завтра всё-таки придётся разобрать ёлку. Она, конечно, генетически модифицированная и за три недели не уронила ни иголочки, но как-то порыжела, опустила ветки и стала пахнуть увядшими цветами. Но открытки убирать не буду - некоторые из них ещё не отвисели своё, и вообще на них смотреть приятно, потому что, помимо сезонной праздничности, они дышат человеческим теплом, а у него нет срока годности. А на смену ёлке на кухонном подоконнике пробиваются из луковиц гиацинты - всё правильно, зима на нашем острове кончается как раз в январе, и никакие февральские холода и снега не убедят нас в обратном: мы будем ходить в туфлях и примерять в магазинах лёгкие платья, да-да, и запасаться пасхальными яйцами начнём. Правда, я ещё тихо надеюсь на неделю зимы в Киеве, но колдовать не буду, чтобы не обернулось какими-нибудь катаклизмами, а то "сделать хотел грозу, а получил козу" - это про меня.
Продолжаю собирать умные книжки, которые никогда не прочитаю: муж подарил историческое исследование про гримуары (книги заклинаний), а я сама в Кембридже купила книгу под ёмким названием "Роза", об истории не только культивации и разнообразных применений, но и символизма в разных культурах, со множеством картинок. Ну, картинки-то я, пожалуй, осилю.
В Кембридже встречалась с испанской подругой, с которой работала вместе в самом начале, но теперь вижу раз в сто лет, потому что она переехала в Саррей. В 2003 году она выходила замуж в Испании, в настоящем каталонском замке на горе, и на её свадьбе я поругалась с мужем, но получила массу восхитительных эстетических переживаний, включая свадебную службу в романской часовне замка, ночную Жирону, монастырь Монсеррат и Барселону Гауди, с трудом впихнутую в один всё ещё немного похмельный день. Сейчас у неё чудесный пятилетний мальчуган, который похож на эльфа с торчащими ушами, острым подбородком и длинными ресницами, не стесняется незнакомых взрослых, болтает по-английски, понимает по-испански и по-немецки (папа немец), живо интересуется всем на свете, включая открытку с видом Чикаго, выпавшую из моего блокнота, когда я выдирала ему листок для рисования (пришлось подробно рассказывать про Чикаго!), и напоследок в супермаркете попросил маму купить пакетик шоколадных драже специально для меня, после неудачной попытки подарить мне цветы, предназначенные другой знакомой мамы, к которой они дальше шли в гости... А в процессе какой-то интеллектуальной дискуссии с Исабель я сформулировала определение, которое теперь буду считать жизненным кредо, своим и Джона, и некоторого количества близких знакомых: a compassionate snob ("сострадательный сноб").
Если к красивой книжке про розы и ланчу с Исабель, её мужем и маленьким эльфом по имени Александр прибавить ещё и сногсшибательные новые джинсы, вы поймёте, что мой день сегодня удался. И я даже почти примирилась с "Одной и той же книгой", потому что она подарила мне утешительное сознание того, что даже известные и уважаемые авторы страдают пристрастием к определённым, нежно любимым поворотам сюжета, которые не стесняясь используют столько раз, сколько захочется. И если сегодня ночью кошка опять будет прыгать с меня на Джона и обратно, это сделает моё счастье окончательным.