23.07 утро выдалось опять особенно ранним. К часу дня мы уже были на западном побережье Уэльса, доехав туда из Хейзлмира, где живёт моя свекровь, с тремя пересадками на поезде – через Гилфорд, Рединг и Кардифф. Под переменную морось разложили палатку на склоне знакомого холма над морем, мучительно вспоминая, что куда продевать и что к чему пристёгивать. Как всегда, поначалу соорудить осмысленную конструкцию, пригодную для проживания, из груды палок и болоньи не представлялось возможным, но вскоре проснулась инстинктивная память, и всё в буквальном смысле стало на свои места.
Почему я так люблю палатки? Наверное, виноваты мамины рассказы о походной молодости и дядины – о геологических экспедициях, бардовские песни в смертельных для здоровья дозах и невозможное количество туристского (в советском смысле) снаряжения, обитавшее на всех антресолях и во всех шкафах нашей квартиры: байдарки, бахилы, спальники, котелки, палатки и т.д.
Я с детства мечтала ночевать в в палатке. Когда мне было лет 7, мы с дядей отправились однажды с дачи в лес под вечер, он поставил палатку, и мы лежали внутри, слушая шум сосен. Думаю, он всерьёз начинал готовить меня к походам и экспедициям, но нам с ним это не было суждено. Мне на десять лет остались лишь подаренный им компас и неутолённая жажда.
Моя палаточная жизнь началась после первого курса и с тех пор проходит под шум разных морей, с тяжким грохотом подходящих к изголовью, а не деревьев, как мечталось в детстве. Я любила их все – и выцветшие, советские брезентовые палатки в Нимфее, над которыми протекали и обрывались тенты и в которых мы спали на мешках, набитых колючей сухой степной травой, и нашу первую с Джоном палатку на двоих, самую дешёвую и самую крохотную в мире, под «входную дверь» которой однажды ночью забралась лиса и украла два яблока в бумажном пакете... В них во всех мне спалось особенно сладко, под звуки дождя, ветра, прибоя, прилива, гитары, собачьего лая, хохота чаек. Наша нынешняя палатка по сравнению с ними – просто дворец. В ней две «спальни» по сторонам и «гостиная» посередине, где можно встать во весь рост и можно обедать в относительном тепле и сухости, глядя на дождь.
К моей большой радости, муж неоднократно говорил мне, что любит меня больше всего, когда я утром высовываю сначала нос, а потом взъерошенную голову из палатки, так что палаточная жизнь мне обеспечена надолго.
Короче говоря, палатку мы поставили, наверное, быстрее, чем я написала это лирическое отступление в её честь.
В палатке я люблю не только лежать. Мне нравится обустраивать гнездо на новом месте: распаковывать рюкзаки, рассовывать по карманам жизненно необходимые вещи (фонарик и расчёску), раскладывать спальники (мой – слегка погрызенный мышами на чердаке, с дырочками, через которые они вытаскивали подстилку для кроваток маленьких мышат), натягивать верёвочку для полотенец. На это, плюс полусонная вылазка в Ньюпорт за продуктами, ушёл остаток дня. Легли спать рано, вернее, упали.
24.07 весь день светило солнце, и мы просто не знали, что делать с неожиданным подарком судьбы – это когда пол-Англии залито водой по самые уши! Поэтому болтались по городу, покупали разные нужные и ненужные вещи, а дети даже умудрились искупаться.
Купание в Уэльсе требует особого отступления. Такой круглый год ледяной воде, как в Ирландском море, позавидовали бы самые отпетые моржи. Даже в прошлом году, в +30, она не особенно прогревалась, но тогда мы были готовы залезть хоть в морозилку в супермаркете, хоть в тележку с мороженым. В этом году меня в воду не загонит никакая сила. Большинство людей приезжают сюда со специальными резиновыми костюмами, в которых всё нипочём, но, по-моему, тогда уже лучше не купаться вообще. Однако в жилах Ивана и Марии (да-да, именно так зовут детей моего мужа от первого брака с норвежкой!) течёт кровь викингов, поэтому им костюмы не нужны.
Ньюпорт – прелестный городок в устье реки Неверн, на склоне Карн-Ингли, «Горы Ангелов», на вершине которой, согласно преданию, эти самые ангелы беседовали со святым Бринахом, очевидно, выглядывая из одного из пушистых тёмных облаков, неизменно прицепленных к её тройной макушке. Помимо невысоких гор и красивых легенд, здесь есть песчаный пляж, бОльшая часть которого ежедневно съедается приливом, тучи водоплавающих птиц – уток, цапель, бакланов - в мелком устье реки, крохотный замок, тяп-ляп перестроенный в жилой дом, завершающий главную улицу, небольшой кромлех (кельтское название неолитической погребальной камеры), магазин всевозможного походного снаряжения, несколько арт-студий, производящих отвратительную керамику и кисленькие виды побережья, почта и ещё некоторое количество столь же полезных и развлекательных вещей. Мы здесь уже третий раз, поэтому точно знаем, что где искать. Мы покупаем: мороженое, открытку с красным трактором для мамы Джона, деревянную мышку на шнурке, футбольный мяч, несколько баллонов газа, эмалированную кружку, кастрюлю и пирог с яблоками и ежевикой.
Нет никакого сомнения в том, что Уэльс – это другая страна. Может быть, даже более отличная от Англии, чем, скажем, Австрия от Германии – там, по крайне мере, люди не только говорят на разных диалектах одного языка, но и имеют общие корни. А здесь – всё другое: и восхитительный акцент в английском, и тип внешности – очень серые или голубые глаза, светлая, иногда почти фарфоровая кожа и тёмные или русые волосы, сам валлийский язык, на котором в этой части говорят довольно много, и домА – либо серый неровный камень, либо ярчайшие цвета, белый, розовый, синий, и цветы – неименный куст гортензии перед каждой дверью, множество гераней в горшках, и, конечно, ландшафт – ни с чем не сравнимый, сказочно зелёный, холмистый, во влажной дымке, разрисованный узкими, петляющими дорогами. И полуразрушенные замки, прибрежные скалы, легенды и сказки на каждом шагу, необыкновенно вкусные пирожные, островки дубовых друидских лесов, серые камни, лиловый вереск, дождь, мокрый свет в прорезях облаков, чавкающая под ногами грязь просёлочных дорог и тропинок, жимолость в живых изгородях, валлийские пастушьи собаки, чёрно-белые родственники колли...
Я влюбилась в Уэльс с первой поездки, когда отсутствие моего паспорта вынудило нас искать варианты летнего отпуска в Британии. Наша с мужем мечта – жить в маленьком каменном коттедже на склоне зелёного холма над морем, зарабатывать на жизнь производством акварелек и художественных фото для туристов и писать романы и картины всё оставшееся время. И, что приятно, это мечта вполне осуществимая: таких людей здесь немало. Уэльс как был много веков назад, так в чём-то и остался труднодоступным, оторванным от «большого мира» убежищем для тех, кому нет там места. Когда-то – кельтов, теперь – всевозможных «свободных художников», мистиков, приверженцев разноообразных альтернативных идей и образов жизни, вегетарианцев, «новых друидов», да всех не перечислишь. Wales – от древнеанглийского walh – foreign. Иностранния. Друголандия.
25.07 я несколько раз просыпалась ночью от неистового хлопанья палатки на ветру и шума дождя. В полусонной панике растормошила мужа вопросом, не начать ли складывать вещи, потому что палатка вот-вот рухнет. Он пробурчал что-то крайне невежливое и неутешительное и натянул спальник на нос.
Утро началось проливным дождём. Мы кое-как позавтракали и решили поехать в Сент-Дэвидс – что ещё можно делать в такую погоду? Лучше всего куда-нибудь долго ехать, а там, глядишь, и дождь перестанет. Это случилось даже прежде, чем мы дошли до остановки, и мы смогли в полной мере насладиться поездкой – вдоль самого берега, над вересковыми обрывами, через все крохотные деревушки, по дорогам, на которых можно разъехаться только в определённых местах, где оставлены специальные выемки в обочине, и которые вот-вот нырнут прямо в море.
В Средние века два паломничества в Сент-Дэвидс приравнивались к одному в Рим. Этот город, с собором в честь святого-покровителя Уэльса на месте, где тот, по преданию, основал монастырь, и роскошным епископским дворцом, был важным культурным и религиозеым центром. Нынче городок стал прелестной туристическо-курортной глухоманью, от дворца остались не менее роскошные руины, а собор 12 века продолжает жить своей средневековой жизнью.
Он – прямая противоположность собору в Или. Тот, на единственном холме посреди плоской, как стол, низменности, виден за много миль. Этот – стоит на склоне долины среди холмов, и на него набредаешь совершенно неожиданно, спустившись вниз по узкой улочке из центра города. Но на этом его необыкновенность не кончается. Он построен из местного лилового известняка, кажущегося особенно лиловым от дождя, целые утёсы которого обрамляют маленькие бухты вокруг города. (Помню, мы своим глазам не поверили, когда вышли в такой лиловый заливчик в какой-то дождливый день 5 лет назад.) Ещё, поскольку собор построен на склоне, его пол постепенно поднимается от западных дверей к алтарю. А лиловые стены внутри и некрашеный резной дубовый потолок создают совершенно особенный сумрак, красиво прорезанный солнечным светом сквозь готические окна.
Здесь можно бродить долго, разглядывая средневековый надгробия рыцарей, покоящихся головами на спинах геральдических львов, и епископов в остроконечных уборах и причудливые деревянные рельефы откидный сидений-мизерикордов: Green Man, лис в монашеском клобуке, строительство корабля, целое гнездо змей. Но мы обременены детьми, поэтому завершаем своё паломничество в Сент-Дэвидс изрядной порцией пирогов и картофеля-фри, которую съедаем на ступеньках вокруг каменного кельтского креста на центральной площади города.