Иногда со мной случаются странные вещи: я как будто беру отпуск от части самой себя. Части немаловажной, естественной, неизбежной. Например, могу несколько месяцев не читать. Неделями не звонить любимой подруге. Готовить на скорую руку из консервных банок. Забросить фотоаппарат в недра шкафа. Ничего не сочинять. Или вот ещё – 2,5 недели не выходить в Интернет. (Не всё одновременно, конечно.) Феномен мне не вполне понятный. Вдруг пропадает потребность в чём-то, что обычно ощущается как постоянное, сильное желание, а поскольку я делаю только то, что меня заставляют (люди или, чаще, обстоятельства), или то, что хочу... сами понимаете. (Свобода как осознанная необходимость - это формулировка не для меня.) Так что ничего со мной не случилось, и я даже не в депрессии (если не считать первых нескольких дней сразу после Турции, проведённых на диване в халате и полной апатии, привет господину Обломову). Можно считать, что я вернулась из очередного отпуска. И на этот раз отпуска, кажется, кончились бесповоротно.
Почитала дневник Некошки и наткнулась на запись про Новый год 1 сентября, практически идентичную той, что я сама сочиняла в голове. Да, для меня тоже начало сентября – это веха, а 1 января – просто праздник. И для пущего символизма обычно в это время я, как змея, ещё и меняю кожу. Прошедший год вместе с южным загаром облезает с плеч.
На самом деле я люблю и всегда любила возвращаться домой после каникул. Из деревни, с рюкзаком сушёных грибов и банок варенья и головой, полной сказок. Из археологической экспедиции, с рюкзаком античных черепков и сухих степных трав и головой, полной летних романов. Из Турции, с рюкзаком сушёных оливок и морских раковин и головой, полной картинок из «1001-й ночи» - минаретов, шальвар, медных кувшинов и пряностей на базаре. Собрав всё это, нужно ведь куда-то его привезти и с кем-то поделиться. Нужно разложить содержимое рюкзака по всем комнатам, извести инопланетные формы жизни, самозародившиеся в холодильнике, развесить по всем верёвкам шорты и сарафаны, потом с сожалением убрать их до следующего лета, раздарить друзьям открытки и ракушки, напечатать фотографии и терзать ими всех до потери пульса. Непременно нужно, чтобы было куда возвращаться. Нужен контраст: жара – прохлада, природа – город, шлёпанцы – каблуки, шорох листьев и волн – шорох шин по асфальту. И даже контраст безделье – работа, потому что иначе эти летние дни не казались бы золотым песком, постепенно ускользающим сквозь пальцы, но оставляющим на память драгоценные крупинки.
Единственная моя проблема с возвращениями последние несколько лет состоит в том, что мне всё время кажется, что я возвращаюсь в Питер. Почему-то только он ощущается как настоящее, правильное место для возвращения после летних каникул. И я каждый раз с усилием перещёлкиваю картинку в своей голове и напоминаю себе, что еду совсем не туда. Наверное, это мой единственный в году отчётливый момент ностальгии: мне не хватает первых звонков подругам, первого выхода на Невский (конечно, за мороженым и в фотоателье), первых листьев, облетающих с лип на Большой Конюшенной. И первого сентября – как явно отмеченной вехи для очень многих людей сразу и как праздника бантов и осенних букетов.
Впрочем, это я переживу, как переживаю вот уже довольно давно тот неоспоримый факт, что мне уже не 17 лет. А в этом году возвращение в Англию, к тому же, было немного особенным: первый раз мы вернулись в собственный дом, где скоро запоздалым новосельем будем отмечать годовщину.
И как всегда, первые две недели отдалают от лета, как два века. Я успела высушить всё бельё, включая подкладку бельевой корзины, до того, как плотно завернули кран и без того почти не случившегося английского лета. В зарослях крапивы и колючек в конце сада собирала ежевику в турецких шальварах (правильно, неудобно), пока её не посбивало дождями. Пекла осенние шарлотки и пироги с яблоками, грушами и медовыми местными сливами с рынка, готовила карри, наслаждаясь запахом пряностей и мокрого сада сквозь открытую дверь. Срезала букетики душистого горошка для каминной полки в гостиной – это растение не берут никакие дожди, и куст буйно цветёт белым и лиловым до сих пор, правда, половина белых цветков обычно оказывается бабочками- капустницами и улетает, не добравшись до вазы. Покупала крючки и вешалки, разбирала разные потаённые углы, где тихо начал было копиться и пылиться хлам. Покрасила дверь во двор в зелёный цвет. Выполола джунгли, в которые превратился наш сад, и купила на зиму цикламены. Повесила на стенку в гостиной два турецких коврика. Прочитала две книги. Лайонел Шрайвер, «Мир после дня рожденья» (Lionel Shriver, The Post-Birthday World), с удовольствием, потому что она проницательная дама и изящно обыграла тему развилки на жизненном пути, после которой всё может пойти так или иначе, стоит лишь (не) поддаться искушению, и потому что один из главных героев оказался игроком в снукер, а об этом виде спорта я кое-что знаю. И Сергея Лукьяненко, «Черновик», без отвращения, потому что написано неплохо, местами с адекватным юмором, и идеи есть отличные, однако, многое мешало – конечно, герой не представлен идеалом, но мы ему явно должны, по замыслу автора, симпатизировать, что мне лично не даёт сделать мелочный шовинизм и гомофобия (его, героя, а не мои), ну а кроме того, сколько можно насиловать теорию, что у нас (в мире вообще и в России в частности) всё так плохо, потому что над нами экспериментируют инопланетяне / иномиряне?! Сами мы во всём виноваты, сами, никто нас не заставляет отключать данные природой мозги.
Готовила (и продолжаю) всё из фасоли – из бесконечного урожая, выращенного мужем в порыве садоводческого энтузиазма. Наблюдаю, как доцветают розы и набирают вес маленькие тыквочки (к Хэллоуину должны поспеть). Увеличила популяцию грызунов в нашем доме на двух крохотных, размером с шарик для пинг-понга, но совершенно реактивных хомячков Роборовского, в которых в зоомагазине влюбился мой муж. Подобрала первый каштан и таскаю его в кармане, тереблю, как чётки. Начала учебный год в новом колледже – старшие классы нашей школы теперь являются отдельным заведением, в отдельном здании, и туда теперь берут и мальчиков – на данный момент, 4 на 60 девочек. (Плюс этого состоит в фантастических, футуристических новых помещениях, где очень приятно и работать, и отдыхать, минус – в поездках на школьном микроавтобусе из одного места в другое, которые съедают и без того немногочисленные и недлинные перерывы.) Обзавелась изумрудно-зелёным джемпером с бантом и в тон к нему – безумным велосипедом с крохотными колёсами и высоким рулём. На велосипеде ещё не сидела, его выбрал, купил и привёз к школе муж, а я пока только решила назвать его (её) Скарлетт. Начала потихоньку доставать осенние вещи, даже с удовольствием, потому что по осени меня всегда одолевает любовь к юбкам в складку, викторианским ботинкам, строгим платьям, рубашкам в тонкую полоску и жилетам – никогда больше их не ношу, а вот осенью почему-то всегда хочется быть «леди», какой меня мечтает видеть мама.
Так и живу.