"Счастье отправляется с четвёртой платформы в семнадцать часов ноль минут..." - примерно так должно было бы звучать сегодняшнее объявление моего поезда после работы. Вообще счастье подозрительно часто настигает меня именно в это время именно в этой точке Кембриджского вокзала, из чего, вероятно, можно сделать отчётливые выводы о моей любви к труду. Сегодня оно плелось за мной от работы довольно долго, через тёплый ранний вечер, пахнущий сиренью, и лениво наблюдало и ощущало всё, что наблюдала и ощущала я. Вот что-то чихнуло в зарослях одуванчиков и оказалось чёрной кошкой, которая осенью просила всех прохожих впустить её в дом, а теперь никуда не просится и довольно жуёт листик. Вот старушка в синей кофте наполняет зелёную лейку, чтобы полить розовые цветы. Вот анютины глазки умоляюще смотрят изо всех углов садового центра, где я пытаюсь купить дверную ручку, но бросаю это занятие как сугубо неженственное и рассматриваю растения, уворачиваясь от автоматической поливальной струи. Вот чёрный шёлк, нагретый солнцем, приятно гладит кожу – я сегодня надела новые брюки. А ещё, кажется, пора достать из-под кровати коробку с летней обувью, выпустить порезвиться шлёпанцы и босоножки и убрать с глаз подальше чёрные сапоги. А в кофейном киоске новый мальчик, разумеется, тоже с акцентом, но, наверное, скорее прибалт, чем славянин, уж больно симпатичный, и так ловко разворачивает соломинку и втыкает в дырочку в крышке, и его улыбка сливается со вкусом карамели... тут-то оно меня и поймало. И я уехала из Кембриджа и увезла его с собой (счастье, а не мальчика из киоска), и на платформе осталась только угольно-чёрная ворона и пустые стаканчики, которые перекатывает ветер, потому что урн на вокзалах у нас нет, мы так боремся с терроризмом, а вороне радость – глоточек чужого сладкого счастья.