I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
Сегодня мне весь день хочется спать, и я не особенно борюсь с этим чувством. Все планы, даже минимум-переминимум, отметены за полной нереалистичностью. Так что если будут очепятки - это потому, что я пишу во сне. А ещё у меня слишком длинные ногти, и это очень мешает нормально печатать.
Про пятницу забыла ещё рассказать, что в колледже у нас был "пижамный день". Этот день вообще по всей Британии проходил под знаком кампании Children in Need ("Дети в нужде"), то есть, везде были мероприятия в фонд самых разных детских благотворительных организаций, по телевизору показывали длиннющий "телемарафон", где всевозможные звёзды валяли дурака, а телезрители могли вносить деньги по телефону, ну а мы тоже развлекались по мере возможности. Это довольно популярный способ собирать деньги на благотворительные цели: человек объявляет, что планирует сделать что-нибудь особенно отчаянное или нелепое, а окружающие его "спонсируют". И вот наши старшие дети пришли в школу в полосатых штанишках, байковых халатиках и футболках с мишками и мышками. Некоторые, особо безбашенные, в таком виде даже ехали в школу на велике. Трогательно невероятно, очень сложно на полном серьёзе вести урок и очень хочется спать, глядя на этот неуместный разгул домашнего уюта.
В субботу я съездила в Лондон и опять получила массу положительный эмоций. Пришла к выводу, что, хотя я периодически честно зову с собой упирающегося мужа, на самом деле я езжу туда за одиночеством. Я так долго жила с ним - одиночеством в большом городе, что оно стало частью меня, от которой теперь совсем не избавиться. Последние 9 лет одиночества у меня, считай, не было, и слава богу, но иногда срабатывает какой-то рефлекс и хочется снова окунуться в него с головой.
Семинар для преподавателей русского привёл меня в неизвестный мне ранее, засыпанный платановыми листьями пригород Dulwich. И очень удачно, потому что десять минут от центра Лондона поезд то ехал над крышами викторианских домов и разрушенных старых складов, и можно было помахать рукой Тауэрскому мосту и небоскрёбам Сити на горизонте, то нырял в кирпичное ущелье между этими же самым домами и взметал насыпавшиеся туда листья. Я очень люблю такие пригородные маршруты, когда движешься в параллельной реальности по отношению к городу и видишь его изнанку, которую обычно видеть не положено - чужие сады за высокими заборами, свалки покорёженных машин, спящие автобусы в депо. Заодно по дороге мы проехали литературную ассоциацию - пригород Peckham Rye из повести Мюриел Спарк, а станция North Dulwich оказалась шедевром викторианской инженерной мысли, поскольку построена на мосту над железной дорогой и выбираться из неё в сам пригород нужно по ступенчатой крытой галерее.
Осматривать произведения искусства на пустой желудок я не люблю, поэтому после семинара поехала прямо в любимый вьетнамский ресторан на Греческой улице, наслаждаясь очередным погружением в Нила Геймана, то бишь, в лондонское метро. В субботу не ходили поезда в Горелый дуб, зато можно было спокойно доехать от Ангела до Меловой фермы. Странно только, что так мало придумано историй про это мифическое царство. Чернокожий музыкант где-то в Ватерлоо, в клетчатом цилиндре и пелерине, совершенно очевидно только что вышел из Задверья.
О выставке "Лица Ренессанса: от Ван Эйка до Тициана" я напишу отдельно. Скажу только, что я в очередной раз убедилась, что за одно из них (в смысле, лиц) я удачно вышла замуж, как, собственно, и мечтала. Помню отлично разговор с одной доброй знакомой в Эрмитаже, сразу после возвращения из Парижа, о том, что замуж я вряд ли выйду, потому что автопортрет Альбрехта Дюрера вряд ли встретится мне в реальной жизни.
А сейчас напишу очередное признание в любви Лондону, которое можете смело проматывать. Это город, где всё возможно. Где вокзалы похожи на дворцы или замки, где люди носят береты не потому, что им холодно, где разноцветные дома мерцают сквозь сетку деревьев, где улицы кривы, как реки и ятаганы, где совсем не претенциозно ходить, опираясь на зонтик-трость, где со всех сторон тебя окружают музыканты, маски, безумцы, пришельцы, где по вечерам - вечное полнолуние циферблатов, где на одной улице уживается магазин алжирского кофе и лавка старомодных конфет матушки Киббл, где внезапно тебя выносит на яркую площадь-цветок с расходящимися лучами и ты понимаешь, что совершенно не знаешь, куда идти, где движущиеся фигуры из витрин без труда слились бы с толпой прохожих...
В общем, обратно я ехала сидя на (покрытом ковром) полу тамбура, безуспешно пыталась отвязаться от песни про то, что "в тамбуре холодно и в то же время как-то тепло" и рассуждала сама с собой, почему же я так легко прижилась в Соединённом королевстве. У меня даже не было по-настоящему культурного шока (если не считать дверных замков и ручек, которые я до сих пор не все научилась открывать). Всё легло на душу, и никакой аспект жизни - ни транспорт, ни люди на улице, ни работа, ни политика - не вызывал и не вызывает полного отторжения. То есть, нет, я, конечно, могу долго возмущаться политикой в области образования и некоторыми перекосами в системе социального обеспечения, и на опаздывающие поезда ругаюсь со всеми вместе, стоя утром на платформе, но это всё недостатки "совместимые с жизнью". Вряд ли я превращаюсь в британку - скорее, я, как соседская кошка, нашла себе место, где мне уютно, только это оказалась целая страна.
Про пятницу забыла ещё рассказать, что в колледже у нас был "пижамный день". Этот день вообще по всей Британии проходил под знаком кампании Children in Need ("Дети в нужде"), то есть, везде были мероприятия в фонд самых разных детских благотворительных организаций, по телевизору показывали длиннющий "телемарафон", где всевозможные звёзды валяли дурака, а телезрители могли вносить деньги по телефону, ну а мы тоже развлекались по мере возможности. Это довольно популярный способ собирать деньги на благотворительные цели: человек объявляет, что планирует сделать что-нибудь особенно отчаянное или нелепое, а окружающие его "спонсируют". И вот наши старшие дети пришли в школу в полосатых штанишках, байковых халатиках и футболках с мишками и мышками. Некоторые, особо безбашенные, в таком виде даже ехали в школу на велике. Трогательно невероятно, очень сложно на полном серьёзе вести урок и очень хочется спать, глядя на этот неуместный разгул домашнего уюта.
В субботу я съездила в Лондон и опять получила массу положительный эмоций. Пришла к выводу, что, хотя я периодически честно зову с собой упирающегося мужа, на самом деле я езжу туда за одиночеством. Я так долго жила с ним - одиночеством в большом городе, что оно стало частью меня, от которой теперь совсем не избавиться. Последние 9 лет одиночества у меня, считай, не было, и слава богу, но иногда срабатывает какой-то рефлекс и хочется снова окунуться в него с головой.
Семинар для преподавателей русского привёл меня в неизвестный мне ранее, засыпанный платановыми листьями пригород Dulwich. И очень удачно, потому что десять минут от центра Лондона поезд то ехал над крышами викторианских домов и разрушенных старых складов, и можно было помахать рукой Тауэрскому мосту и небоскрёбам Сити на горизонте, то нырял в кирпичное ущелье между этими же самым домами и взметал насыпавшиеся туда листья. Я очень люблю такие пригородные маршруты, когда движешься в параллельной реальности по отношению к городу и видишь его изнанку, которую обычно видеть не положено - чужие сады за высокими заборами, свалки покорёженных машин, спящие автобусы в депо. Заодно по дороге мы проехали литературную ассоциацию - пригород Peckham Rye из повести Мюриел Спарк, а станция North Dulwich оказалась шедевром викторианской инженерной мысли, поскольку построена на мосту над железной дорогой и выбираться из неё в сам пригород нужно по ступенчатой крытой галерее.
Осматривать произведения искусства на пустой желудок я не люблю, поэтому после семинара поехала прямо в любимый вьетнамский ресторан на Греческой улице, наслаждаясь очередным погружением в Нила Геймана, то бишь, в лондонское метро. В субботу не ходили поезда в Горелый дуб, зато можно было спокойно доехать от Ангела до Меловой фермы. Странно только, что так мало придумано историй про это мифическое царство. Чернокожий музыкант где-то в Ватерлоо, в клетчатом цилиндре и пелерине, совершенно очевидно только что вышел из Задверья.
О выставке "Лица Ренессанса: от Ван Эйка до Тициана" я напишу отдельно. Скажу только, что я в очередной раз убедилась, что за одно из них (в смысле, лиц) я удачно вышла замуж, как, собственно, и мечтала. Помню отлично разговор с одной доброй знакомой в Эрмитаже, сразу после возвращения из Парижа, о том, что замуж я вряд ли выйду, потому что автопортрет Альбрехта Дюрера вряд ли встретится мне в реальной жизни.
А сейчас напишу очередное признание в любви Лондону, которое можете смело проматывать. Это город, где всё возможно. Где вокзалы похожи на дворцы или замки, где люди носят береты не потому, что им холодно, где разноцветные дома мерцают сквозь сетку деревьев, где улицы кривы, как реки и ятаганы, где совсем не претенциозно ходить, опираясь на зонтик-трость, где со всех сторон тебя окружают музыканты, маски, безумцы, пришельцы, где по вечерам - вечное полнолуние циферблатов, где на одной улице уживается магазин алжирского кофе и лавка старомодных конфет матушки Киббл, где внезапно тебя выносит на яркую площадь-цветок с расходящимися лучами и ты понимаешь, что совершенно не знаешь, куда идти, где движущиеся фигуры из витрин без труда слились бы с толпой прохожих...
В общем, обратно я ехала сидя на (покрытом ковром) полу тамбура, безуспешно пыталась отвязаться от песни про то, что "в тамбуре холодно и в то же время как-то тепло" и рассуждала сама с собой, почему же я так легко прижилась в Соединённом королевстве. У меня даже не было по-настоящему культурного шока (если не считать дверных замков и ручек, которые я до сих пор не все научилась открывать). Всё легло на душу, и никакой аспект жизни - ни транспорт, ни люди на улице, ни работа, ни политика - не вызывал и не вызывает полного отторжения. То есть, нет, я, конечно, могу долго возмущаться политикой в области образования и некоторыми перекосами в системе социального обеспечения, и на опаздывающие поезда ругаюсь со всеми вместе, стоя утром на платформе, но это всё недостатки "совместимые с жизнью". Вряд ли я превращаюсь в британку - скорее, я, как соседская кошка, нашла себе место, где мне уютно, только это оказалась целая страна.