I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
Что-то мешает мне писАть. Наверное, желание писАть. Складываются какие-то фразы, мелькают ощущения, которые непременно хочется кому-нибудь передать, на окраине сознания бродят неприкаянные тени героев, немного сплагиаченных из только что прочитанной книжки. И всё это бесконечно вертится по кругу, как будто его гоняют лопасти вентилятора в закрытой комнате. Всё-таки самое большое удовольствие в жизни я получаю от составления текстов.
Вентилятор, кстати, прекрасная иллюстрация, "из какого сора" растут метафоры. Под вентилятором прошла первая - жаркая - половина прошедшей моей рабочей недели. Странненькое помещение департамента иностранных языков, под самой крышей старого здания, с новыми герметичными и неоткрывающимися окнами в самом офисе и древними, вечно приоткрытыми, в коридорчике, и почему-то с окном в потолке нагревается и охлаждается очень прихотливо и плохо регулируемо. Достичь комфортной температуры для всех присутствующих практически невозможно - кто-то будет задыхаться, а кто-то (я, например) мёрзнуть, потому что сидит прямо под инфернальной машинкой для производства холода. Слава богу, это не кондиционер, а более примитивная и менее эффективная форма избавляться от лета на рабочем месте.
Впрочем, лето кончилось в четверг, и вентилятор выключили. И на платформе сегодня мне хотелось совсем не молочного коктейля, а горячего шоколада, и день был настолько удачный, что я успела его купить до появления задумчивой морды поезда, а что кончились взбитые сливки - не беда, потому что marshmallows (есть теперь такое русское слово "маршмеллоу", как я узнала в последний свой приезд, но заставить себя его использовать без кавычек не могу), полурастопленные горячим сладким коричневым и засыпанные корицей, это тоже очень даже ничего, скажу я вам. Ещё за сегодняшний день я разобралась с кучей дел на работе, со смаком выбросила тонну старого хлама и ухитрилась в "Маркс энд Спенсер", куда я пришла, пардон, за трусами (нет ничего надёжнее трусов из "Маркс энд Спенсер"!), за оставшиеся до поезда двадцать минут стать счастливой обладательницей ярко-зелёного плащика за девять фунтов вместо сорока.
А дома меня ждал новый спальный мешок, вернее, даже два, и муж, роющий копытом землю от желания их опробовать, но честно дожидающийся меня. Мы разложили спальники на кровати, залезли в них и, как два полных идиота, застегнулись до ушей. Спальники, к сожалению, одинаковые, потому что для меня не сделали специального зелёного, чему я немного печалюсь, потому что я очень хотела зелёный. Но ничего, я привяжу на свой зелёный бантик. А потом я под этим самым мешком мирно уснула, потому что последнее время от сна ночью - ну никакого проку, пустая трата времени, и проснулась как раз к ужину.
В этом году, похоже, что-то очень цветочное витает в воздухе - наши розы сошли с ума. И розовая жимолость истекает сладостью и пахнет вечером в открытую дверь кухни, и кормит довольных толстых пушистых пчёл. А на дельфиниумах, кажется, стоит поставить жирный крест и успокоиться - от них радость исключительно улиткам и слизнякам.
Вентилятор, кстати, прекрасная иллюстрация, "из какого сора" растут метафоры. Под вентилятором прошла первая - жаркая - половина прошедшей моей рабочей недели. Странненькое помещение департамента иностранных языков, под самой крышей старого здания, с новыми герметичными и неоткрывающимися окнами в самом офисе и древними, вечно приоткрытыми, в коридорчике, и почему-то с окном в потолке нагревается и охлаждается очень прихотливо и плохо регулируемо. Достичь комфортной температуры для всех присутствующих практически невозможно - кто-то будет задыхаться, а кто-то (я, например) мёрзнуть, потому что сидит прямо под инфернальной машинкой для производства холода. Слава богу, это не кондиционер, а более примитивная и менее эффективная форма избавляться от лета на рабочем месте.
Впрочем, лето кончилось в четверг, и вентилятор выключили. И на платформе сегодня мне хотелось совсем не молочного коктейля, а горячего шоколада, и день был настолько удачный, что я успела его купить до появления задумчивой морды поезда, а что кончились взбитые сливки - не беда, потому что marshmallows (есть теперь такое русское слово "маршмеллоу", как я узнала в последний свой приезд, но заставить себя его использовать без кавычек не могу), полурастопленные горячим сладким коричневым и засыпанные корицей, это тоже очень даже ничего, скажу я вам. Ещё за сегодняшний день я разобралась с кучей дел на работе, со смаком выбросила тонну старого хлама и ухитрилась в "Маркс энд Спенсер", куда я пришла, пардон, за трусами (нет ничего надёжнее трусов из "Маркс энд Спенсер"!), за оставшиеся до поезда двадцать минут стать счастливой обладательницей ярко-зелёного плащика за девять фунтов вместо сорока.
А дома меня ждал новый спальный мешок, вернее, даже два, и муж, роющий копытом землю от желания их опробовать, но честно дожидающийся меня. Мы разложили спальники на кровати, залезли в них и, как два полных идиота, застегнулись до ушей. Спальники, к сожалению, одинаковые, потому что для меня не сделали специального зелёного, чему я немного печалюсь, потому что я очень хотела зелёный. Но ничего, я привяжу на свой зелёный бантик. А потом я под этим самым мешком мирно уснула, потому что последнее время от сна ночью - ну никакого проку, пустая трата времени, и проснулась как раз к ужину.
В этом году, похоже, что-то очень цветочное витает в воздухе - наши розы сошли с ума. И розовая жимолость истекает сладостью и пахнет вечером в открытую дверь кухни, и кормит довольных толстых пушистых пчёл. А на дельфиниумах, кажется, стоит поставить жирный крест и успокоиться - от них радость исключительно улиткам и слизнякам.