ох, можно уже не смотреть
воскресенье, 07 июня 2009
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
Проливной дождь, "Пинк Флойд", топот водяных коней по крыше, возня с буковками, мокрые птицы и розы, холодный свет, дробящийся в каплях, трава, как вода... Не знаю, что я надеюсь увидеть в крохотных блестящих мирах, разбросанных по саду, но не могу не смотреть. И нич-чегошеньки полезного я сегодня не сделала.
ох, можно уже не смотреть
ох, можно уже не смотреть
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
От грушевого сидра, похожего (не крепостью) на советский лимонад "Дюшес", немного кружится голова. И воздух вокруг тоже как лимонад, или нет, целая лавка "Вод Лагидзе" - пахнет розами, жимолостью, клубникой. И в голове у меня давно уже живёт картинная сказочка, пахнущая цветами, но вот никак не взяться за неё - вдруг хочется чего-то бешено динамичного, чтобы злодеи и страсти, погони, фантастические изобретения, стилеты и пистолеты. Но такого я, увы, сроду не писала и вряд ли когда-нибудь напишу (то, что я сочиняла в 16 лет, не считается), остаётся только читать, а книжка кончилась ещё на неделе, одарив меня несколькими бессонными ночами и крайне сонными днями. Оч-чень занятный писатель G.W. Dahlquist. "Тёмный том" (The Dark Volume) оказался продолжением "Стеклянных книг пожирателей снов" (The Glass Books of the Dream-Eaters), которые я в своё время купила за название и за прозрачную голубую - "стеклянную" - суперобложку. Автор совершенно очевидно косит под приключенческие романы конца 19 - начала 20 века - даже обложки оформлены в соответствующем стиле - и делает это с восхитительной лёгкостью, нисколько не принимающей себя всерьёз. Получается что-то вроде смеси Жюль Верна с Александром Беляевым, только с явным возрастным цензом лет в 18. Много крови, некоторое количество секса, но всё это не главное, а главное - крышесносная идея, вокруг которой всё вертится (собственно, фантастическое изобретение), и парочка крайне привлекательных персонажей. И любофф - то, чего мне всю жизнь остро не хватало в приключенческих романах. Вторая книжка кончилась обидно - душераздирающим поцелуем и сразу за этим следующей гибелью моего любимого персонажа с изуродованным лицом. К счастью, гибель довольно неубедительна, и, поскольку всю вторую книжку герои то преследовали, то удирали от злодеев, куда более убедительно "убитых" в конце первого тома, есть надежда на воскресение в продолжении, судя по финалу, неизбежном. Не рискую своим англоязычным друзьям это рекомендовать, потому что вещь очень специфичная и должна, наверное, попасть в настроение и в какую-то струю детскости, но мне совершенно сбило крышу и графоманские порывы в непонятном направлении.
А детство как-то всё время поднимает голову. Вот вокруг завспоминали свои старые игрушки, и я тоже побежала. Особенно забавно - о любимых куклах. Самые нежные чувства я питала к немочке с длинными белокурыми волосами, которую меня заставили окрестить Людой в честь подарившей её тёти. Но Людой я её называла совсем немного, потому что бОльшую часть своей кукольной жизни она провела принцессой, похищенной, спасающейся или изгнанной, или в крайнем случае чем-то типа Золушки, а значит, в итоге тоже принцессой. Помню, я очень страдала от отсутствия принца - им, за неимением лучшего, выступал советский Емеля в полосатых штанах. Люде он был совершенно не пара, но что поделаешь - не выпускала советская игрушечная промышленность достойных молодых людей. В отличие от Америки, где детки могли имитировать реальность Кеном и Барби, в СССР секса не было даже у кукол. Люда, на самом деле, была далеко не принцесса - с короткими ногами и глупым лицом, я это сейчас прекрасно вижу. А вот Грушенька хороша и сейчас - цыганочка с головой и руками из чего-то совсем другого, похожего на фарфор, хотя вряд ли, гладкого и легко царапающегося. И одежда на ней была под стать - пышная юбка, шаль с бахромой. Как пришло в голову моему двоюродному дядюшке подарить мне столь нестандартную красавицу, не знаю. Впрочем, в пару ей шёл всё тот же Емеля, да ещё немного позже я - сама! почему? - выпросила у мамы в магазине мальчика-негритёнка. Видите теперь, как глубоко уходят корни моей политкорректности?
Но не менее интересна была нелюбимая кукла. Теперь я знаю, что это был (и есть где-то в недрах шкафов в моей старой квартире) предмет почти антикварный: она была сделана из какого-то раннего пластика, блестящего и хрупкого, волосы у неё были явно из чего-то натурального, стеклянные глаза к моему времени уже не закрывались, красные губки - бантиком, как на старинных открытках, на голове шиньон, а одета она была в розовое кружевное платье поверх нижнего, белого. И почему-то за это антикварное лицо я её невзлюбила и обращалась с ней очень жестоко - кружевное платье отдала принцессе Люде, а бедная Наташа была у меня неизбежно злобной мачехой или ведьмой. Сейчас я бы вернула ей платье и посадила её за стекло или на подушку, на почётное место, но детство всё видит иначе. Уже написала где-то - с возрастом как будто цветные стёклышки постепенно смещаются в голове, как в старом калейдоскопе, и видишь всё по-другому, и каждая картинка безвозвратно пропадает через несколько смещений. Калейдоскоп - вот с чем бы я и сейчас поиграла. У меня был один, где на конце было колёсико из прозрачной пластмассы, наполненное стекляшками, и когда смотришь в дырочку, надо было его крутить, чтобы менялись узоры. Иногда мне кажется, что я до сих пор именно так смотрю на жизнь.
А детство как-то всё время поднимает голову. Вот вокруг завспоминали свои старые игрушки, и я тоже побежала. Особенно забавно - о любимых куклах. Самые нежные чувства я питала к немочке с длинными белокурыми волосами, которую меня заставили окрестить Людой в честь подарившей её тёти. Но Людой я её называла совсем немного, потому что бОльшую часть своей кукольной жизни она провела принцессой, похищенной, спасающейся или изгнанной, или в крайнем случае чем-то типа Золушки, а значит, в итоге тоже принцессой. Помню, я очень страдала от отсутствия принца - им, за неимением лучшего, выступал советский Емеля в полосатых штанах. Люде он был совершенно не пара, но что поделаешь - не выпускала советская игрушечная промышленность достойных молодых людей. В отличие от Америки, где детки могли имитировать реальность Кеном и Барби, в СССР секса не было даже у кукол. Люда, на самом деле, была далеко не принцесса - с короткими ногами и глупым лицом, я это сейчас прекрасно вижу. А вот Грушенька хороша и сейчас - цыганочка с головой и руками из чего-то совсем другого, похожего на фарфор, хотя вряд ли, гладкого и легко царапающегося. И одежда на ней была под стать - пышная юбка, шаль с бахромой. Как пришло в голову моему двоюродному дядюшке подарить мне столь нестандартную красавицу, не знаю. Впрочем, в пару ей шёл всё тот же Емеля, да ещё немного позже я - сама! почему? - выпросила у мамы в магазине мальчика-негритёнка. Видите теперь, как глубоко уходят корни моей политкорректности?
Но не менее интересна была нелюбимая кукла. Теперь я знаю, что это был (и есть где-то в недрах шкафов в моей старой квартире) предмет почти антикварный: она была сделана из какого-то раннего пластика, блестящего и хрупкого, волосы у неё были явно из чего-то натурального, стеклянные глаза к моему времени уже не закрывались, красные губки - бантиком, как на старинных открытках, на голове шиньон, а одета она была в розовое кружевное платье поверх нижнего, белого. И почему-то за это антикварное лицо я её невзлюбила и обращалась с ней очень жестоко - кружевное платье отдала принцессе Люде, а бедная Наташа была у меня неизбежно злобной мачехой или ведьмой. Сейчас я бы вернула ей платье и посадила её за стекло или на подушку, на почётное место, но детство всё видит иначе. Уже написала где-то - с возрастом как будто цветные стёклышки постепенно смещаются в голове, как в старом калейдоскопе, и видишь всё по-другому, и каждая картинка безвозвратно пропадает через несколько смещений. Калейдоскоп - вот с чем бы я и сейчас поиграла. У меня был один, где на конце было колёсико из прозрачной пластмассы, наполненное стекляшками, и когда смотришь в дырочку, надо было его крутить, чтобы менялись узоры. Иногда мне кажется, что я до сих пор именно так смотрю на жизнь.
суббота, 06 июня 2009
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
В будни я не могу ни о чём думать, кроме работы и сладостей. В выходные не могу ни о чём думать, кроме цветов. Когда-то у меня был мозг, честное слово, в котором помещалось одновременно больше предметов, чем шоколадный эклер, роза и три дождевые капельки. Когда-то у меня был мозг.
От дождя, на самом деле, много пользы. Он поливает цветы, даёт мне поле для фотографических экзерсисов и шанс выгулять новый плащик и настраивает на элегический лад, поскольку сегодня вылезать под него необязательно, если не хочется. Можно сидеть на диване, смотреть на жёлтые ирисы на камине (полудикие, разросшиеся в конце сада до такой степени, что не жалко их срезать) и придумывать суп или роман.
экзерсисы
От дождя, на самом деле, много пользы. Он поливает цветы, даёт мне поле для фотографических экзерсисов и шанс выгулять новый плащик и настраивает на элегический лад, поскольку сегодня вылезать под него необязательно, если не хочется. Можно сидеть на диване, смотреть на жёлтые ирисы на камине (полудикие, разросшиеся в конце сада до такой степени, что не жалко их срезать) и придумывать суп или роман.
экзерсисы
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
Что-то мешает мне писАть. Наверное, желание писАть. Складываются какие-то фразы, мелькают ощущения, которые непременно хочется кому-нибудь передать, на окраине сознания бродят неприкаянные тени героев, немного сплагиаченных из только что прочитанной книжки. И всё это бесконечно вертится по кругу, как будто его гоняют лопасти вентилятора в закрытой комнате. Всё-таки самое большое удовольствие в жизни я получаю от составления текстов.
Вентилятор, кстати, прекрасная иллюстрация, "из какого сора" растут метафоры. Под вентилятором прошла первая - жаркая - половина прошедшей моей рабочей недели. Странненькое помещение департамента иностранных языков, под самой крышей старого здания, с новыми герметичными и неоткрывающимися окнами в самом офисе и древними, вечно приоткрытыми, в коридорчике, и почему-то с окном в потолке нагревается и охлаждается очень прихотливо и плохо регулируемо. Достичь комфортной температуры для всех присутствующих практически невозможно - кто-то будет задыхаться, а кто-то (я, например) мёрзнуть, потому что сидит прямо под инфернальной машинкой для производства холода. Слава богу, это не кондиционер, а более примитивная и менее эффективная форма избавляться от лета на рабочем месте.
Впрочем, лето кончилось в четверг, и вентилятор выключили. И на платформе сегодня мне хотелось совсем не молочного коктейля, а горячего шоколада, и день был настолько удачный, что я успела его купить до появления задумчивой морды поезда, а что кончились взбитые сливки - не беда, потому что marshmallows (есть теперь такое русское слово "маршмеллоу", как я узнала в последний свой приезд, но заставить себя его использовать без кавычек не могу), полурастопленные горячим сладким коричневым и засыпанные корицей, это тоже очень даже ничего, скажу я вам. Ещё за сегодняшний день я разобралась с кучей дел на работе, со смаком выбросила тонну старого хлама и ухитрилась в "Маркс энд Спенсер", куда я пришла, пардон, за трусами (нет ничего надёжнее трусов из "Маркс энд Спенсер"!), за оставшиеся до поезда двадцать минут стать счастливой обладательницей ярко-зелёного плащика за девять фунтов вместо сорока.
А дома меня ждал новый спальный мешок, вернее, даже два, и муж, роющий копытом землю от желания их опробовать, но честно дожидающийся меня. Мы разложили спальники на кровати, залезли в них и, как два полных идиота, застегнулись до ушей. Спальники, к сожалению, одинаковые, потому что для меня не сделали специального зелёного, чему я немного печалюсь, потому что я очень хотела зелёный. Но ничего, я привяжу на свой зелёный бантик. А потом я под этим самым мешком мирно уснула, потому что последнее время от сна ночью - ну никакого проку, пустая трата времени, и проснулась как раз к ужину.
В этом году, похоже, что-то очень цветочное витает в воздухе - наши розы сошли с ума. И розовая жимолость истекает сладостью и пахнет вечером в открытую дверь кухни, и кормит довольных толстых пушистых пчёл. А на дельфиниумах, кажется, стоит поставить жирный крест и успокоиться - от них радость исключительно улиткам и слизнякам.
Вентилятор, кстати, прекрасная иллюстрация, "из какого сора" растут метафоры. Под вентилятором прошла первая - жаркая - половина прошедшей моей рабочей недели. Странненькое помещение департамента иностранных языков, под самой крышей старого здания, с новыми герметичными и неоткрывающимися окнами в самом офисе и древними, вечно приоткрытыми, в коридорчике, и почему-то с окном в потолке нагревается и охлаждается очень прихотливо и плохо регулируемо. Достичь комфортной температуры для всех присутствующих практически невозможно - кто-то будет задыхаться, а кто-то (я, например) мёрзнуть, потому что сидит прямо под инфернальной машинкой для производства холода. Слава богу, это не кондиционер, а более примитивная и менее эффективная форма избавляться от лета на рабочем месте.
Впрочем, лето кончилось в четверг, и вентилятор выключили. И на платформе сегодня мне хотелось совсем не молочного коктейля, а горячего шоколада, и день был настолько удачный, что я успела его купить до появления задумчивой морды поезда, а что кончились взбитые сливки - не беда, потому что marshmallows (есть теперь такое русское слово "маршмеллоу", как я узнала в последний свой приезд, но заставить себя его использовать без кавычек не могу), полурастопленные горячим сладким коричневым и засыпанные корицей, это тоже очень даже ничего, скажу я вам. Ещё за сегодняшний день я разобралась с кучей дел на работе, со смаком выбросила тонну старого хлама и ухитрилась в "Маркс энд Спенсер", куда я пришла, пардон, за трусами (нет ничего надёжнее трусов из "Маркс энд Спенсер"!), за оставшиеся до поезда двадцать минут стать счастливой обладательницей ярко-зелёного плащика за девять фунтов вместо сорока.
А дома меня ждал новый спальный мешок, вернее, даже два, и муж, роющий копытом землю от желания их опробовать, но честно дожидающийся меня. Мы разложили спальники на кровати, залезли в них и, как два полных идиота, застегнулись до ушей. Спальники, к сожалению, одинаковые, потому что для меня не сделали специального зелёного, чему я немного печалюсь, потому что я очень хотела зелёный. Но ничего, я привяжу на свой зелёный бантик. А потом я под этим самым мешком мирно уснула, потому что последнее время от сна ночью - ну никакого проку, пустая трата времени, и проснулась как раз к ужину.
В этом году, похоже, что-то очень цветочное витает в воздухе - наши розы сошли с ума. И розовая жимолость истекает сладостью и пахнет вечером в открытую дверь кухни, и кормит довольных толстых пушистых пчёл. А на дельфиниумах, кажется, стоит поставить жирный крест и успокоиться - от них радость исключительно улиткам и слизнякам.
пятница, 29 мая 2009
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
а там, о ужас, на работу... Но сначала съездим в Стаффордшир, прибившись к очередному школьному походу. Дети будут учиться ставить палатки и читать карту, а мы якобы за ними присматривать. Ха. Вернёмся в воскресенье вечером. Всем приятных выходных!
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
Когда-нибудь у меня будет огромная кухня, с каменными плитами на полу вместо весёленького линолеума, с буфетом из резного дуба вместо драной морёной сосны, которую я собираюсь покрасить в белый цвет, со сверкающими медными сковородками, с большой прямоугольной раковиной и местом больше чем для одной табуретки... И я буду готовить тажин в красивой этнической посудинке с полосатым колпачком, а не в старой зелёной кастрюле с облезающим антипригарным покрытием. Впрочем, благодаря кастрюле у блюда получился интересный, немножко дымный привкус, который очень понравился мужу. А на единственной табуретке прекрасно помещается ноутбук со Скайпом и Птицей-синицей в нём.
Тажин из цветной капусты с финиками: капусту разобрать на мелкие соцветия, обвалять в смеси муки с молотым имбирём, кумином, куркумой и чили, вместе с мукой обжарить в оливковом масле (как выснилось, можно даже немного поджечь), добавить банку помидоров, нарезанные сушёные финики и воду. Довеси до кипения, накрыть крышкой и варить, пока жидкость не загустеет, а капуста не станет мягкой. Желательно помешивать, чтобы не приставало к облезлому дну кастрюли. Перед подачей добавить свежую зелень мяты и кинзы, если удастся выйти в сад, не спугнув птичьих подростков - дроздов и скворцов с недоумённым видом и торчащими во все стороны перьями.
И к тажину - рис с миндалём: обжарить в масле горсть цельного миндаля, добавить колечки лука и изюм, пожарить вместе, добавить молотую корицу и рис, через некоторое время - воду. Готовить под крышкой, пока вода не впитается. В это время можно пить мерло из маленького бокальчика с битым краем и трепаться.
Тажин из цветной капусты с финиками: капусту разобрать на мелкие соцветия, обвалять в смеси муки с молотым имбирём, кумином, куркумой и чили, вместе с мукой обжарить в оливковом масле (как выснилось, можно даже немного поджечь), добавить банку помидоров, нарезанные сушёные финики и воду. Довеси до кипения, накрыть крышкой и варить, пока жидкость не загустеет, а капуста не станет мягкой. Желательно помешивать, чтобы не приставало к облезлому дну кастрюли. Перед подачей добавить свежую зелень мяты и кинзы, если удастся выйти в сад, не спугнув птичьих подростков - дроздов и скворцов с недоумённым видом и торчащими во все стороны перьями.
И к тажину - рис с миндалём: обжарить в масле горсть цельного миндаля, добавить колечки лука и изюм, пожарить вместе, добавить молотую корицу и рис, через некоторое время - воду. Готовить под крышкой, пока вода не впитается. В это время можно пить мерло из маленького бокальчика с битым краем и трепаться.
четверг, 28 мая 2009
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
Меня всегда занимал вопрос, смогла бы я быть домохозяйкой. Обычно за недельные каникулы, которые бывают у меня 3 раза в год, я как раз расслабляюсь и приноравливаюсь к уютному, домашнему ритму жизни - вытереть пыль, сварить суп, поковыряться в саду, постучать по клавишам, испечь кекс, повесить картинку, нарисовать картинку... Но поскольку все состояния, свойственные мне, склонны переходить одно в другое без малейшего предупреждения, а дольше недели мне ещё никогда не удавалось усидеть дома (именно поэтому длинные каникулы здесь просто не в счёт), то подозреваю, что хозяйка бы из меня вышла исключительно дикая и муж бы палкой выгнал меня на работу, чтобы не создавала хаос.
Зато сегодня я паинька. Повесила очередное зеркало, чтобы оно отражало окно, подарочный рисунок в гостиной и вышивку в спальне (Некошка, на кухне места не нашлось!), хитро раскидала вещи так, что освободилось ещё немножко места на книжных полках и комната наверху стала чуть меньше похожа на сельскую библиотеку на переучёте, изгнала изо всех углов красивую пушистую пыль. А сейчас пойду и посажу оставшийся душистый горошек.
А вот и суп: обжарить лук и шапминьоны в оливковом масле, добавить много-много зелени петрушки (я ещё кинула любисток, потому что он забивает мне розу), три дольки чеснока, тёртый мускатный орех и заранее замоченные сушёные белые грибы вместе с жидкостью. Добавить воду или овощной бульон, дать закипеть и на маленьком огне готовить ещё минут 15. Потом превратить в пюре (да здравствует ручной блендер, я люблю его почти так же сильно, как новую крышку с дырочками!), добавить чуть-чуть молока, соли и чёрного перца, подогреть и подавать со сметаной и свежей зеленью.
Зато сегодня я паинька. Повесила очередное зеркало, чтобы оно отражало окно, подарочный рисунок в гостиной и вышивку в спальне (Некошка, на кухне места не нашлось!), хитро раскидала вещи так, что освободилось ещё немножко места на книжных полках и комната наверху стала чуть меньше похожа на сельскую библиотеку на переучёте, изгнала изо всех углов красивую пушистую пыль. А сейчас пойду и посажу оставшийся душистый горошек.
А вот и суп: обжарить лук и шапминьоны в оливковом масле, добавить много-много зелени петрушки (я ещё кинула любисток, потому что он забивает мне розу), три дольки чеснока, тёртый мускатный орех и заранее замоченные сушёные белые грибы вместе с жидкостью. Добавить воду или овощной бульон, дать закипеть и на маленьком огне готовить ещё минут 15. Потом превратить в пюре (да здравствует ручной блендер, я люблю его почти так же сильно, как новую крышку с дырочками!), добавить чуть-чуть молока, соли и чёрного перца, подогреть и подавать со сметаной и свежей зеленью.
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
Я давно собиралась это написать. Не помню, почему - может быть, эхо какого-то флэшмоба. Очень много лишних слов - предупреждаю.
читать дальше
читать дальше
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
Если в готовые спагетти кинуть банку итальянских маринованных артишоков в масле (с небольшим количеством этого масла), кедровых орешков, свежей душистости (у меня - орегано, потому что растёт, как собака) и половинки помидорок черри, подогреть всё вместе и посыпать тёртым пармезаном, то получится пятнадцатиминутный ужин, затраты сил на который равны усилиям при открытии банки и ломке спагетти.
Я безумно люблю горький шоколад с кайенским перцем, и он почти кончился, но это не страшно, потому что за ним можно съездить в Кембридж в странный магазин вегетарианской еды, где можно ещё купить копчёный соевый творог, морскую соль в кристаллах и сладкую настойку из цветов бузины.
И кто сказал, что нет прогресса? Я купила себе крышку с дырочками, которая подходит к нескольким размерам кастрюль и позволяет сливать воду, не обжигая паром руку и не вываливая содержимое в раковину.
Я безумно люблю горький шоколад с кайенским перцем, и он почти кончился, но это не страшно, потому что за ним можно съездить в Кембридж в странный магазин вегетарианской еды, где можно ещё купить копчёный соевый творог, морскую соль в кристаллах и сладкую настойку из цветов бузины.
И кто сказал, что нет прогресса? Я купила себе крышку с дырочками, которая подходит к нескольким размерам кастрюль и позволяет сливать воду, не обжигая паром руку и не вываливая содержимое в раковину.
среда, 27 мая 2009
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
Дорогая Джоан. Филолог, училка, неутомимый собиратель кулинарных рецептов и культурных мифов. У меня не всегда есть настроение её читать - "Леденцовые туфли" лежали больше года и, кажется, даже просто так прокатились со мной в Афины прошлым летом, но когда есть, я ухожу в неё с головой.
"Туфли" - ещё в большей степени, чем "Шоколад" - это книга, которую нужно пробовать на вкус. И желательно ещё немного разбираться в мировой мифологии. В общем, как раз для меня. Очень трогательно показалось то, что автор не смогла бросить любимых героев в открытом финале "Шоколада" и была вынуждена вернуться и обеспечить им более достойное существование. Цветная, сладкая, горьковатая, звонкая, хрустящая книжка.
"Знаки рун" меня удивили - но не очень. Вполне логично, что когда-нибудь она должна была попробовать себя в чистом фэнтези. Тут, конечно, меньше возможностей для атмосферных картинок, которые удаются ей лучше всего, но талант описывать вкусные рецепты легко модифицируется для описаний странных волшебных миров. И то, и другое, в конце концов, немного абстрактно. Книга прочно основана на скандинавской мифологии и интересно сравнивается с "Американскими богами" Геймана, а также наводит на размышления, почему из скандинавских богов получаются такие отличные неэпические литературные герои. (Хотя для меня они всегда такими и были - с детского переложения Эдд, которое читалось увлекательнее любого романа.) Может быть, потому что они не бессмертны, трагичны и склочны, как люди. Ах, какой у Харрис получился Локи! Захотелось украсть и написать фанфик, потому что книжки оказалось мало. Но я удержусь, не бойтесь. Язык местами срывается в офисный жаргон, местами в поэзию, автора не особенно волнует реальность своего мира - и от этого он (вернее, все девять) становится реальным.
А вообще-то, опять же, со своей склонностью обобщать, я пришла к выводу, что все книги Харрис - об одном и том же. Об инакости, о её осознании, принятии или непринятии и о поиске пути к сознательному нонконформизvу. И неважно, в каком времени или мире происходит действие. И за это - а не только за кулинарию - я её тоже люблю.
"Туфли" - ещё в большей степени, чем "Шоколад" - это книга, которую нужно пробовать на вкус. И желательно ещё немного разбираться в мировой мифологии. В общем, как раз для меня. Очень трогательно показалось то, что автор не смогла бросить любимых героев в открытом финале "Шоколада" и была вынуждена вернуться и обеспечить им более достойное существование. Цветная, сладкая, горьковатая, звонкая, хрустящая книжка.
"Знаки рун" меня удивили - но не очень. Вполне логично, что когда-нибудь она должна была попробовать себя в чистом фэнтези. Тут, конечно, меньше возможностей для атмосферных картинок, которые удаются ей лучше всего, но талант описывать вкусные рецепты легко модифицируется для описаний странных волшебных миров. И то, и другое, в конце концов, немного абстрактно. Книга прочно основана на скандинавской мифологии и интересно сравнивается с "Американскими богами" Геймана, а также наводит на размышления, почему из скандинавских богов получаются такие отличные неэпические литературные герои. (Хотя для меня они всегда такими и были - с детского переложения Эдд, которое читалось увлекательнее любого романа.) Может быть, потому что они не бессмертны, трагичны и склочны, как люди. Ах, какой у Харрис получился Локи! Захотелось украсть и написать фанфик, потому что книжки оказалось мало. Но я удержусь, не бойтесь. Язык местами срывается в офисный жаргон, местами в поэзию, автора не особенно волнует реальность своего мира - и от этого он (вернее, все девять) становится реальным.
А вообще-то, опять же, со своей склонностью обобщать, я пришла к выводу, что все книги Харрис - об одном и том же. Об инакости, о её осознании, принятии или непринятии и о поиске пути к сознательному нонконформизvу. И неважно, в каком времени или мире происходит действие. И за это - а не только за кулинарию - я её тоже люблю.
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
В Англии хорошо жить в мае. Когда сезонная клубника и спаржа стоят ну почти как картошка и вечно судорожно распродаются супермаркетами, пока свежие. Когда капли дождя на стеблях травы ещё кажутся откровением, а не досадным символом всего лета. Когда везде распускаются розы, майские, как и положено. Когда сажаешь семена и мечтаешь, как из них вырастет что-нибудь вкусное или красивое. Когда птицы надрываются по утрам, ещё не измученные выведением потомства. Когда хочется писать стихи про летний дождь, когда ноги ещё не натёрты во всех местах, когда вдруг вспоминаешь про красивую летнюю юбку. Когда кажется, что лето, пусть даже дождливое, не кончится никогда.
снова лепесточки, уж простите
снова лепесточки, уж простите
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
Иногда я довольствуюсь малым. Есть мороженое в белом шоколаде, стоя на платформе после работы в последний день перед каникулами. Читать Джоан Харрис в поезде, устроив на сиденье рядом с собой зелёное пластиковое ведро с тремя кустиками лаванды, к которым невольно принюхивается весь вагон. (И не смейтесь, я давно хотела это ведро за 99 пенсов и специально за ним пошла в магазин, кустики попались под руку случайно!) Ехать потом домой с ведром на руле и желанием поскорее снова вцепиться в книжку. Просто сознавать, что на работе после каникул меня ждёт почти идеально чистый стол, с которого, как арктические льды, но менее печально, вдруг стаяли айсберги, украшавшие его с прошлого июля. На совсем короткий миг быть счастливой хозяйкой сразу двух розовых маков, пока один не сбросил изношенные шёлковые лохмотья. Сгибать стебельки спаржи, ожидая хрусткого надлома в том месте, где кончается жёсткое основание и начинается нежная свежесть. Поить соседскую кошку, худую, лишившуюся котят неизвестным нам способом, ставшую диковатой, кефиром из блюдечка. Слушать, как странным дуэтом поют на ветру дрозд и калитка. Знать, что у порога кухни тихонько растёт маленькая случайная зелёная клубничина. Лежать в выходной утром в постели и радоваться шагам дождя по крыше.
Иногда же мной овладевает буйное прожектёрство, и я еду после работы в садовый центр к чёрту на рога, с трудом удерживаюсь от соблазна купить мяту с запахом шоколада (очевидно, генетически модифицированную), покупаю в три раза больше растений, чем имеется места на клубмах, показываю в автобусе билет сквозь густые заросли, всю дорогу за это выслушиваю рассказы водителя, почуявшего во мне родственную садоводческую душу, о чудо-овощах на его даче во Франции, еду от станции до дома на опасно виляющем велосипеде, увешанном пакетами с зеленью, хватаюсь за лопату в первый же выходной, отвоёвываю ещё клочок земли у диких трав, строю вигвам для душистого горошка из бамбуковых шестов, с оптимизмом идиота засеиваю грядку семенами, которые должны превратиться в алые настурции, чёрные маки и разноцветные левкои...
А иногда я не довольствуюсь ничем, а просто сижу и недовольствую. И между этими тремя состояниями проходит моя жизнь. Наверное, не самый страшный вариант.
Иногда же мной овладевает буйное прожектёрство, и я еду после работы в садовый центр к чёрту на рога, с трудом удерживаюсь от соблазна купить мяту с запахом шоколада (очевидно, генетически модифицированную), покупаю в три раза больше растений, чем имеется места на клубмах, показываю в автобусе билет сквозь густые заросли, всю дорогу за это выслушиваю рассказы водителя, почуявшего во мне родственную садоводческую душу, о чудо-овощах на его даче во Франции, еду от станции до дома на опасно виляющем велосипеде, увешанном пакетами с зеленью, хватаюсь за лопату в первый же выходной, отвоёвываю ещё клочок земли у диких трав, строю вигвам для душистого горошка из бамбуковых шестов, с оптимизмом идиота засеиваю грядку семенами, которые должны превратиться в алые настурции, чёрные маки и разноцветные левкои...
А иногда я не довольствуюсь ничем, а просто сижу и недовольствую. И между этими тремя состояниями проходит моя жизнь. Наверное, не самый страшный вариант.
вторник, 26 мая 2009
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
Если бы я была поэтом-символистом, я бы решила, что это кусочек той самой мистической лазури. Если бы я была Льюисом Кэрроллом, написала бы длинный диалог между девочкой и высокомерным цветком, замысловатый, как его лепестки. Если бы я была писателем-фантастом, сочинила бы планету, населённую разумными цветами, источающим сладкий яд в сумерках, или вход в параллельный мир, скрывающийся в голубизне между трёх лепестков. В фэнтези таким изощрённым ароматом королева отравила бы прекрасную соперницу, или цветок оказался бы заколдованным наследником трона. Но я - это всего лишь я, и у меня в саду сегодня расцвёл голубой ирис, и я хотела бы в нём жить, если бы он не пах так сладко, потому что если всё время этим дышать, можно сойти с ума.
смотреть, из-за чего столько слов ))
смотреть, из-за чего столько слов ))
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
Не очень давно я прочитала про себя то, что было написано не про меня. "Не умею прикладывать усилия." Большинство вещей давалось (и даётся, хотя куда меньше) легко - учёба, работа, даже как-то везде, в любой ситуации, общение с людьми. Того, что требовало усилий, будь то работа по дому или длительные отношения с молодым человеком, правдами и неправдами старалась избегать. Так и живу до сих пор, хотя иногда пытаюсь с этим бороться. И никогда не достигну никаких "снегов Килиманджаро", которых, кажется, от меня ждала семья и школа. Самое ужасное, когда подступают какие-то дедлайны: по привычке откладываю всё на последний момент, как подготовку к контрольной по биологии, но на основе благоприобретённого опыта заранее начинаю нервничать. Очень продуктивный подход. А потом вдруг вожжа попадает под хвост, и я начинаю летать на реактивном помеле, но это тоже не усилия - просто мне вдруг захотелось разобрать бардак на рабочем столе, засадить весь участок цветами, выкинуть кучу хрени из сарая, так что всё равно не считается.
Из этого следует масса любопытных выводов. Например, что большинства вещей в жизни я добилась сама, но никак не упорным трудом. Даже первый взнос за дом заработала падением с велосипеда и сломанной ключицей, за что - спасибо Джонову брату-юристу - заплатила страховая компания сбившего меня юного идиота. Или что самый простой способ что-нибудь получить, не прикладывая усилий, это что-нибудь купить. Это я обычно и делаю, вместо того, чтобы работать. В общем, выводы занятные, но неутешительные. Учиться, наверное, надо.
Из этого следует масса любопытных выводов. Например, что большинства вещей в жизни я добилась сама, но никак не упорным трудом. Даже первый взнос за дом заработала падением с велосипеда и сломанной ключицей, за что - спасибо Джонову брату-юристу - заплатила страховая компания сбившего меня юного идиота. Или что самый простой способ что-нибудь получить, не прикладывая усилий, это что-нибудь купить. Это я обычно и делаю, вместо того, чтобы работать. В общем, выводы занятные, но неутешительные. Учиться, наверное, надо.
понедельник, 25 мая 2009
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
среда, 20 мая 2009
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
Три его роли - Барон, Волшебник, Дракон - по-разному, но каждая изменили что-то в моей душе. И вот он улетел, господа. Счастливого ему пути.
вторник, 19 мая 2009
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
По наводке Zinder - очень хорошая статья о проблеме гендера при переводе англияской литературы.
magazines.russ.ru/voplit/2009/2/eli12.html
magazines.russ.ru/voplit/2009/2/eli12.html
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
Надеюсь, что не доживу до того момента, когда я перестану любить пушистые одуванчики и капли дождя на цветочных лепестках.
Последние три дня - ветер, рваные облака на столбах света, как на ходулях, дождь в лицо, лепестки дождём, запах мокрой зелени, ослепительный блеск, блики и капли. Кажется, это называется "переменная облачность и кратковременные дожди". Дрозды поют, улитки лакомятся моими цветами, цветёт и борется с ветрами розовый мак. В мае непременно нужно иметь дверь в мокрый сад.
В субботу собственными руками удавила колючки перед домом, теперь чувствую себя виноватой. Правда, оставила "на развод" множество мелочи, которую с ходу не опознала как сорняки - вдруг окажется орхидеей? На завтра запланировала себе путешествие в садовый центр, даже не покупать ничего, а просто погулять и почитать названия.
много-много капелек
Последние три дня - ветер, рваные облака на столбах света, как на ходулях, дождь в лицо, лепестки дождём, запах мокрой зелени, ослепительный блеск, блики и капли. Кажется, это называется "переменная облачность и кратковременные дожди". Дрозды поют, улитки лакомятся моими цветами, цветёт и борется с ветрами розовый мак. В мае непременно нужно иметь дверь в мокрый сад.
В субботу собственными руками удавила колючки перед домом, теперь чувствую себя виноватой. Правда, оставила "на развод" множество мелочи, которую с ходу не опознала как сорняки - вдруг окажется орхидеей? На завтра запланировала себе путешествие в садовый центр, даже не покупать ничего, а просто погулять и почитать названия.
много-много капелек